Побуждаемый адвокатом Уэнделом Рором, он
поведал всю свою биографию, начиная с рождения, что заняло почти целый час.
Детство, начальная школа, друзья детства, дом, служба в морском флоте,
женитьба, работа, дети, привычки, новые друзья, путешествия, отдых, внуки,
перспективы пенсии. Следить за рассказом несчастного поначалу представлялось
весьма захватывающим занятием, но вскоре присяжные осознали, что жизнь его
столь же скучна, как и их собственная. К тому же плотный обед начал оказывать
свое действие, и они заерзали на своих местах. Веки у них отяжелели, и
восприятие притупилось. Даже Херман, который, слыша лишь голоса, должен был
воображать себе лица, заскучал. К счастью, судья тоже стал испытывать
послеобеденную истому и спустя час двадцать минут объявил короткий перерыв.
Четверым присяжным-курильщикам требовался
перекур, и Лу Дэлл радостно сопроводила их в маленькую квадратную комнату с
открытым окном возле мужского туалета, которую обычно использовали для
содержания малолетних правонарушителей, ожидавших вызова в суд. “Если вы и
после этого суда не бросите курить, значит, что-то здесь не так”, — неловко
пошутила она. Ни один из четверых не улыбнулся. “Простите”, — извинилась Лу
Дэлл и закрыла за собой дверь. Джерри Фернандес, тридцативосьмилетний торговец
автомобилями, неудачно женатый и сильно задолжавший в казино, зажег первую
сигарету и дал прикурить трем женщинам, вышедшим вместе с ним. Все четверо
глубоко затянулись и выпустили в окно густые клубы дыма. “За Джекоба Вуда”, —
словно тост, произнес Джерри. Женщины хранили молчание, они были слишком
поглощены курением.
Председатель, мистер Граймз, уже прочел им
краткую, но энергичную лекцию о недопустимости обсуждения обстоятельств дела,
он этого не потерпит, сказал он, потому что судья Харкин без устали сурово
требует от него этого. Но сейчас Хермана в комнате не было, а Джерри распирало
любопытство.
— Интересно, старина Джекоб пытался
когда-нибудь бросить курить? — спросил он, не обращаясь ни к кому конкретно.
Сильвия Тейлор-Тейтум, свирепо затянувшись
своей длиннющей тонкой сигаретой в стиле “эмансипэ”, ответила: “Не сомневаюсь,
что скоро мы это узнаем”, — и выпустила столб голубоватого дыма через свой
длинный острый нос. Джерри обожал прозвища и про себя уже нарек ее Пуделихой
из-за чрезвычайно узкого лица, острого вытянутого вперед носа и густых курчавых
седеющих волос, разделенных пробором строго посередине и падающих на плечи
тяжелыми прядями. Ростом не меньше шести футов, угловатая, она отпугивала людей
неизменно хмурым выражением лица. Пуделиха словно бы предупреждала, чтобы ее не
трогали.
— Интересно, кто будет следующим? — сказал
Джерри, пытаясь завязать разговор.
— Наверное, все эти доктора, — ответила
Пуделиха, глядя в окно.
Две остальные дамы продолжали курить молча, и
Джерри сдался.
* * *
Женщину звали Марли, во всяком случае, так она
предпочитала называть себя в данный период жизни. Тридцать лет, короткие темные
волосы, карие глаза, рост средний, стройная, одежда очень простая, рассчитанная
на то, чтобы не обращать на себя внимание. Марли шикарно выглядела в
обтягивающих джинсах и мини-юбках, она вообще шикарно выглядела — в одежде или
без, но в настоящий момент стремилась к тому, чтобы ее никто не замечал. Она
дважды до сих пор посещала здание суда — один раз две недели назад, когда
присутствовала на другом процессе, второй — во время отбора присяжных уже для
нынешних слушаний. Она прекрасно здесь ориентировалась: знала, где находится
кабинет судьи и где судья обедает, знала имена адвокатов истицы и ответчика,
всю эту информацию не так уж легко было раздобыть. Она прочла материалы дела,
ей было известно, в каком отеле прячется во время слушаний Рэнкин Фитч.
В перерыве, проскочив мимо металлодетектора у
главного входа, она шмыгнула в задний ряд зала суда. Зрители разминались, а
адвокаты, собравшись группами, что-то обсуждали. В углу она увидела Фитча,
болтавшего с двумя мужчинами, которых она сочла консультантами. Он ее не
заметил. В зале находилось человек сто.
Прошло несколько минут. Она внимательно
следила за дверью позади судейской скамьи и, когда из нее вышел судебный
пристав с чашкой кофе в руках, поняла, что вот-вот появится судья. Тогда она
достала из сумочки конверт, выждала минуту, приблизилась к охраннику, стоявшему
у входной двери, мило улыбнулась ему и сказала:
— Не могли бы вы сделать мне одолжение?
Он почти было улыбнулся ей в ответ и тут
заметил конверт:
— Попытаюсь.
— Я должна бежать. Не передадите ли вы это вон
тому джентльмену в углу? Мне не хочется мешать ему.
Охранник обернулся в указанном ею направлении
и спросил:
— Которому?
— Вон тому грузному человеку с бородкой в
темном костюме. В этот момент из-за судейской скамьи появился бейлиф и
провозгласил:
— Встать, суд идет!
— Как его зовут? — понизив голос, спросил
охранник. Она вручила ему конверт и ткнула пальцем в имя, написанное на нем.
— Рэнкин Фитч. Благодарю вас. — И, похлопав
охранника по руке, исчезла.
Фитч склонился к кому-то, сидевшему в зале, и
что-то ему шепнул, а затем, когда в свою ложу начали входить присяжные, стал
пробираться к выходу. На сегодня он увидел достаточно. Обычно после того, как
жюри бывало сформировано, Фитч проводил в зале суда не много времени. У него
были иные способы наблюдать за ходом процесса.
Охранник остановил его у двери и вручил
конверт. Увидев свое имя, написанное печатными буквами, Фитч насторожился. Он
был неизвестной, безымянной тенью, ни с кем не знакомился и жил под
псевдонимом. Его базирующаяся в федеральном округе Колумбия фирма называлась
“Западноарлингтонское товарищество” — название максимально невыразительное и
никому ничего не говорящее, он сам такое придумал. Никто не знал его имени —
кроме, разумеется, подчиненных, клиентов и нескольких нанятых им адвокатов.
Фитч взглянул на охранника и, даже не. буркнув “спасибо”, отступил в проход. Не
веря глазам своим, он уставился на депешу. Без сомнения, почерк женский. Он
медленно вскрыл конверт и достал из него единственный листок белой бумаги.
Посредине аккуратными печатными буквами было написано: “Дорогой мистер Фитч,
завтра присяжный номер два, мистер Истер, наденет серый пуловер с красным
воротом, вельветовые брюки цвета хаки, белые носки и коричневые кожаные туфли со
шнурками”.
Шофер Хосе неторопливо вышел из-за фонтана и,
словно послушный сторожевой пес, встал рядом с хозяином. Фитч перечитал
записку, перевел невидящий взгляд на Хосе. Затем вернулся к входной двери,
открыл ее и попросил охранника на минуту выйти.
