Дойл тщательно запер дверь и удалился. Через
десять минут он уже входил в офис Фитча.
Николас ушел из суда пешком. По дороге
случайно он остановился у закусочной О’Рейли в Старом рынке, где купил полфунта
копченой индейки и коробочку гарнира из макарон. Не спеша дошел до дома,
наслаждаясь солнечным светом после целого дня, проведенного в помещении. В
угловом магазинчике купил бутылку холодной минеральной воды и выпил ее на ходу.
Понаблюдал за чернокожими ребятишками, отчаянно сражавшимися в баскетбол на
автомобильной стоянке перед церковью. Нырнул в тенистый небольшой сквер и на
минуту почти потерял из виду свою тень. Однако, когда, потягивая воду из
горлышка, он вынырнул из сквера с другой стороны, сомнения в том, что за ним
следят, рассеялись полностью. Одна из ищеек Фитча, маленький азиат Пэнг в
бейсбольной кепочке, почти ударился в панику, когда его подопечный вошел в
сквер. Николас наблюдал за ним сквозь шеренгу высоких самшитовых кустов.
Подойдя к своей двери, Николас отодвинул щиток
и набрал четырехзначный код. Крохотный красный огонек сменился зеленым, и он
отпер дверь.
Камера наблюдения была спрятана в
вентиляционном отверстии прямо над холодильником и давала полную панораму кухни
и гостиной, видна была также дверь в спальню. Николас проследовал прямо к
компьютеру и через несколько секунд уже знал, что, во-первых, никто не пытался его
включить и, во-вторых, что ровно в 4.52 произошло НВК — незаконное вторжение в
квартиру.
Он глубоко вздохнул, огляделся и решил
внимательно все обследовать, хотя и предполагал заранее, что не обнаружит
видимых следов вторжения. Дверь выглядела так же, как утром: ручка разболтанна,
при желании легко открывается, если посильнее нажать. Кухня и гостиная
оставались в точности такими, какими он оставил их. Единственные сколько-нибудь
ценные вещи, какие у него были, — стереопроигрыватель, лазерные диски, телевизор
и компьютер никто не трогал. В спальне он не обнаружил следов ни грабежа, ни
какого-нибудь иного преступления. Вернувшись к компьютеру, Николас затаив
дыхание ждал появления картинки. “Пролистав” целый ряд файлов и найдя наконец
нужную программу, он остановил видеозапись, которая велась скрытой камерой,
нажал кнопку обратной перемотки и остановил перемотку, когда хронометр показал
4.52. Вот так! На черно-белом шестнадцатидюймовом мониторе приоткрылась входная
дверь. Объектив тут же автоматически нацелился на нее. Вошедший подождал, не
включится ли сигнализация. Нет. Потом дверь открылась шире, и в комнату вошел
человек. Николас остановил запись и внимательно вгляделся в лицо на мониторе.
Он никогда прежде не видел его.
Николас снова пустил запись, и человек,
поспешно достав из кармана фотоаппарат, начал все фотографировать. Он сунул нос
во все углы, ненадолго исчез за дверью спальни, где продолжил, видимо, свою
съемку. С минуту разглядывал компьютер, но не прикоснулся к нему. Николас
улыбнулся: в его компьютер все равно никто не мог бы войти. Этот болван не
сумел бы даже включить его в сеть.
Человек пробыл в квартире девять минут
тринадцать секунд. Николас мог лишь теряться в догадках, почему он пришел
именно сегодня. Легче всего было предположить, что Фитч точно знал: пока идет
заседание суда, квартира будет пустой.
В этом визите не было ничего страшного,
Николас ожидал его. Он просмотрел запись еще раз, посмеялся про себя и
переписал ее в память компьютера.
Глава 7
Когда на следующее утро Николас Истер вышел из
дому и окинул взором автостоянку, в микроавтобусе, оборудованном для наблюдения
за объектом, сидел сам Фитч. Согласно логотипу на дверце, фургон принадлежал
водопроводчику, здесь же зеленой краской по трафарету был начертан фиктивный номер
телефона.
— Вот он, — объявил Дойл, и все вскочили с
мест. Фитч схватил окуляр, быстро навел его через тонированное боковое окно и
выругался.
— Что там? — спросил Пэнг, кореец-техник,
который накануне следил за Николасом.
Фитч прильнул к круглому окну, открыв рот:
— Черт меня побери! Серый пуловер, брюки цвета
хаки, белые носки и коричневые кожаные туфли.
— Тот самый пуловер, что на фотографии?
— Да.
Пэнг нажал кнопку на портативной рации и
предупредил наблюдательный пункт, находившийся в двух кварталах от них. Истер
идет пешком, двигается в направлении суда.
В том же угловом магазине-закусочной Николас
взял большую чашку черного кофе, купил газету и минут двадцать, сидя на обычном
месте и потягивая кофе, просматривал новости. Сквозь темные очки, красовавшиеся
у него на носу, он наблюдал за всеми, кто проходил мимо.
Фитч проследовал прямо к себе в офис вместе с
Дойлом, Пэнгом и бывшим агентом ФБР по фамилии Свенсон.
— Необходимо найти девицу, — снова и снова повторял
Фитч. Был разработан план, согласно которому один человек должен был постоянно
находиться в зале и сидеть в заднем ряду, другой снаружи, на верхней лестничной
площадке, третий — возле автоматов с водой на нижнем этаже и еще один с рацией
— на улице. После каждого перерыва им следовало меняться постами. Всем роздали
весьма неопределенное описание внешности девицы. Фитч решил, что будет сидеть
точно на том же месте, на котором сидел накануне, и делать то же, что делал.
Свенсон, специалист по наружному наблюдению,
сомневался, что эта суета к чему-нибудь приведет.
— Не сработает, — сказал он.
— Почему? — поинтересовался Фитч.
— Потому что она вас увидит. Она что-то хочет
сообщить, следовательно, следующий шаг сделает сама.
— Может быть. Но мне нужно знать, кто она?
— Расслабьтесь. Она вас найдет.
Фитч спорил с ним почти до девяти часов, потом
проворно побежал в суд. Дойл поговорил с охранником и убедил его показать им
девушку, если та вдруг появится.
* * *
В пятницу Николас выбрал Рикки Коулмен, чтобы
поболтать за кофе и круассаном. Это была привлекательная тридцатилетняя
женщина, замужняя, мать двоих детей, работала она регистратором в частной
больнице в районе порта и была фанатом здоровья: не признавала ни кофеина, ни
алкоголя, ни, разумеется, никотина. Свои соломенные волосы стригла коротко, под
мальчика, а ее очаровательные голубые глаза сквозь очки в изящной оправе
выглядели даже еще красивее. Потягивая апельсиновый сок, она сидела в углу и
читала “Ю-эс-эй тудей”, когда заглянувший в комнату Николас заговорил с ней:
— Доброе утро Мы, кажется, вчера официально не
познакомились?
Она улыбнулась, что делала всегда легко и
охотно, и протянула руку:
