Фитч, по своему обыкновению, сердился, в этом
не было ничего нового, потому что враждебное выражение не сходило с его лица
даже во время сна. Вопрос лишь в том, будет ли он ругаться, угрожать, даже
бросаться предметами или злоба будет безмолвно кипеть в нем? С Фитчем этого
никогда нельзя знать заранее. Он остановился у края стола между двумя молодыми
адвокатами, что состояли младшими партнерами в фирме и получали за это
кругленькие жалованья, выражавшиеся в шестизначных цифрах. Они были здесь у
себя — здание принадлежало их фирме. Фитч, напротив, был чужаком из Вашингтона,
незваным гостем, чье рычание и гавканье вот уже месяц оглашало помещения фирмы,
но ни один из молодых адвокатов не посмел поднять на него глаза. — Какой номер?
— спросил Фитч у Карла.
— Пятьдесят восьмой, — поспешно и услужливо ответил
Карл.
— Вернитесь к пятьдесят шестому, — приказал
Фитч. Карл быстро защелкал кнопками, пока на экране снова не возникло лицо
Николаса Истера. За столом кипела бумажная работа.
— Что вы узнали? — спросил Фитч.
— Ничего нового, — глядя в сторону, ответил
Карл.
— Замечательно, поздравляю! О ком еще из ста
девяноста шести человек вы по-прежнему ничего не знаете?
— О восьми.
Фитч сердито запыхтел и медленно покачал
головой; все замерли в ожидании вспышки ярости. Однако Фитч, глядя на Карла, несколько
секунд медленно гладил свою тщательно подстриженную пегую козлиную бородку,
давая улечься гневу, а потом сказал:
— Будете работать до полуночи, завтра начнете
в семь утра. То же самое в воскресенье, — после чего развернул кругом свое
коротенькое толстое тело и вышел.
Хлопнула дверь. Атмосфера значительно
разрядилась, и все — адвокаты, консультанты, Карл — как по команде посмотрели
на часы. Только что им приказали провести тридцать девять из предстоящих
пятидесяти трех часов в этой комнате, пялясь на увеличенные снимки, которые они
уже сто раз видели, запоминая имена, даты рождения и факты жизни почти двух
сотен людей.
И ни у кого не появилось ни малейшего сомнения
в том, что все они сделают в точности то, что им велено. Ни малейшего.
Фитч направился по лестнице на второй этаж,
там его поджидал личный шофер, огромный мужчина по имени Хосе. Хосе носил
черную куртку, черные сапоги; как у героев вестернов, и черные солнцезащитные
очки, которые он снимал только когда принимал душ и спал. Фитч без стука
распахнул очередную дверь и прервал совещание, которое шло уже несколько часов.
Четверо адвокатов со своими помощниками просматривали видеозапись допроса
первого свидетеля истца. Изображение на экране замерло через секунду после
того, как Фитч ворвался в комнату. Он коротко переговорил с одним из адвокатов
и вышел. Хосе сопровождал его, они прошли через узкий зал библиотеки и
оказались в другом коридоре. Там Фитч ворвался еще в одну дверь и напугал еще
одну компанию адвокатов.
Фирма “Уитни, Кейбл и Уайт”, в которой
работали восемьдесят юристов, была крупнейшей на побережье залива. Отбор
сотрудников осуществлял сам Фитч, благодаря чему фирма зарабатывала миллионы на
гонорарах. Но за это сотрудникам приходилось терпеть тиранию и беспардонность
Рэнкина Фитча.
Удостоверившись, что все, кто находится в
здании, отдают себе отчет в том, что он здесь, на месте, и со страхом в любой
момент ждут его внезапного появления, Фитч отбыл. Он стоял на тротуаре, вдыхая
теплый октябрьский воздух, и ждал Хосе. На верхнем этаже банка, расположенного
в трех кварталах отсюда, светилось множество окон. Враг не дремал. Там были
адвокаты истца, они склонялись над столами в разных кабинетах, встречались с
экспертами, рассматривали фотографии, то есть делали приблизительно то же
самое, что и его люди. В понедельник судебный процесс начнется с отбора
присяжных, и Фитч знал, что неприятель тоже потеет над именами, лицами и тоже
пытается разузнать, кто же такой Николас Истер и откуда он взялся. И Рамон
Каро, и Лукас Миллер, и Эндрю Лэмб, и Барбара Ферроу, и Долорес де Бо... Кто
все эти люди? Только в таком болоте, как Миссисипи, еще можно найти столь
допотопный список кандидатов в присяжные. Перед тем Фитч организовывал защиту
по восьми делам, в восьми разных штатах, где все делалось на компьютерах, все списки
были тщательно проверены и где, получая список от клерка, не нужно было
беспокоиться, что кто-нибудь из поименованных в нем окажется покойником.
Невидящим взглядом уставившись на огни
вдалеке, он подумал: как, интересно, эти прожорливые акулы будут делить деньги,
если им посчастливится выиграть дело? Да они ни за что на свете не смогут
поделить между собой эту чертову тушу. Суд покажется легкой стычкой по
сравнению с тем, что начнется потом, когда они вцепятся друг другу в глотки,
если вердикт будет в их пользу и они получат все трофеи.
Фитч ненавидел их. Он сплюнул на тротуар и
зажег сигарету, крепко зажав ее в толстых пальцах.
Хосе подал к кромке тротуара взятый напрокат
сияющий автомобиль с затемненными стеклами. Фитч привычно уселся на переднее
сиденье. Когда они проезжали мимо банка, Хосе тоже взглянул на освещенные окна
вражеского логова, но не произнес ни слова, потому что хозяин не любил
болтовни. Они миновали здание суда Билокси и полузаброшенный дешевый магазин,
где у Фитча и его подчиненных был потайной офис с полами, покрытыми свежей
стружкой, и дешевой мебелью, взятой в аренду. Потом они повернули на запад,
въехали на шоссе номер 90, ведущее к побережью, и влились в плотный поток
автомашин. По пятницам вечерами казино заполняли люди, проигрывавшие здесь
деньги, нажитые днем в бакалейных лавках, и лелеющие честолюбивые надежды
отыграться в следующий раз. Машина с трудом выбралась из Билокси. Они проехали
порт, Лонг-Бич и Пасс-Кристиан. Затем свернули в сторону от побережья и скоро
оказались на пропускном посту неподалеку от лагуны.
Глава 2
Дом на берегу в стиле модерн был построен с
размахом, но без учета прибрежного местоположения. Белый волнорез уходил далеко
в стоячую, заросшую водорослями бухту, при этом до ближайшего песчаного пляжа
было не менее двух миль. Привязанная к волнорезу, на воде покачивалась
двадцатифутовая рыбачья лодка. Дом арендовали у некой сомнительной личности из
Нового Орлеана: срок — три месяца, оплата наличными, никаких вопросов. Его
временно использовали как убежище, потайное местечко, где при необходимости мог
переночевать кое-кто из весьма важных людей.
