Николас явился первым с двумя спортивными
сумками, набитыми одеждой и туалетными принадлежностями. Лу Дэлл, Уиллис и еще
один охранник, новый, ждали в коридоре возле комнаты присяжных, чтобы собрать
все вещи и временно сложить их в пустующей свидетельской комнате. Была среда,
двадцать минут девятого.
— Как вещи доставят отсюда в мотель? — не
выпуская сумок из рук, подозрительно спросил Николас.
— Мы как-нибудь переправим их в течение дня, —
ответил Уиллис, — но сначала мы должны их осмотреть.
— Черта с два!
— Простите?
— Никто не будет осматривать мои вещи, —
сказал Николас, входя в комнату присяжных.
— Так судья распорядился, — объяснила Лу Дэлл,
входя вслед за ним.
— Мне не важно, как распорядился судья. Мои
сумки никто не будет осматривать. — Он поставил их в угол, прошел к кофейному
столу и бросил стоявшим в дверях Лу Дэлл и Уиллису: — Ладно, выйдите, это
комната для присяжных.
Те попятились, и Лу Дэлл закрыла дверь. Прошла
минута, прежде чем в коридоре снова послышались голоса. Николас открыл дверь и
увидел Милли Дапри, со вспотевшим лбом стоявшую напротив Лу Дэлл, и Уиллиса с
двумя неподъемными чемоданами.
— Они собираются осматривать наши вещи, но
этого не будет, — объяснил ей Николас. — Ставьте-ка свои чемоданы сюда. — Он с
большим трудом оторвал от пола ближайший и оттащил его в тот же угол, где
лежали его сумки.
— Но судья распорядился... — тупо бубнила Лу
Дэлл.
— Мы не террористы, — огрызнулся Николас,
тяжело дыша, — чего он боится, что мы тайно пронесем оружие, наркотики или
что-то еще в том же роде?
Милли схватила пончик и поблагодарила Николаса
за то, что он позаботился о неприкосновенности ее личных вещей. В конце концов,
в ее багаже есть такие предметы... Она вовсе не хотела бы, чтобы к ним
прикасался мужчина, Уиллис, например, или кто бы то ни было другой.
— Выйдите! — заорал Николас, указывая на дверь
Лу Дэлл и Уиллису. Те снова ретировались в коридор.
Без четверти девять все двенадцать присяжных
собрались в комнате, набитой к тому времени сумками и чемоданами, которые
Николас спас от досмотра и стащил в угол. С каждым новым чемоданом он
становился все более сердитым, произносил гневные тирады, всячески
неистовствовал и весьма преуспел в том, чтобы превратить жюри в сборище
озлобленных людей, готовых высказать все, что они думают по этому поводу. В
девять Лу Дэлл постучала в дверь и повернула ручку, чтобы войти.
Дверь оказалась запертой изнутри.
Она постучала снова.
В комнате присяжных никто не шелохнулся,
только Николас подошел к двери и спросил:
— Кто там?
— Лу Дэлл. Пора идти в зал. Судья ждет вас.
— Передайте судье, чтобы он шел к черту!
Лу Дэлл обернулась к Уиллису. Тот, с глазами
навыкате, потянулся к своему ржавому пистолету. Грубость Николаса насторожила
даже самых рассерженных присяжных, но не расколола их единства.
— Что вы сказали? — переспросила Лу Дэлл.
Послышался щелчок, ручка повернулась. Николас вышел в коридор и закрыл за собой
дверь.
— Передайте судье, что мы не выйдем в зал, —
заявил он, сверху вниз глядя на грязно-серую челку Лу Дэлл.
— Вы не имеете права так поступать, — как
можно более грозно сказал Уиллис, который на самом деле грозным вовсе не был, а
был, наоборот, слабаком.
— Заткнитесь, Уиллис.
* * *
События, связанные с присяжными, во вторник
снова привлекли публику в зал суда. Уже стало известно, что одного присяжного
отставили, а к другому ворвались в квартиру, что судья разгневан и велел
изолировать жюри. Слухи нарастали, словно снежный ком, и уже говорили, что
шпиона, подосланного табачными компаниями, застукали на месте преступления в
квартире присяжного и выписан ордер на его арест. Полиция и ФБР повсюду ищут
его.
Утренние газеты, выходящие в Билокси, Новом
Орлеане, Мобайле и Джексоне, поместили большие статьи на первых полосах.
Судебные завсегдатаи толпились в здании.
Большинство местных судейских чиновников вдруг вспомнили о неотложных делах и,
явившись на службу, роились вокруг зала заседаний. Полдюжины репортеров из
различных изданий оккупировали первый ряд позади адвокатов обвинения. Мальчики
с Уолл-стрит, чья команда редела по мере того, как они открывали для себя
местные казино, глубоководную рыбалку и долгие ночи в Новом Орлеане, снова была
в полном сборе.
Так что было кому наблюдать за тем, как
взвинченная Лу Дэлл на цыпочках прошмыгнула через дверь, откуда обычно выходили
присяжные, пересекла переднюю часть зала, подошла к судейской скамье и
наклонилась к судье. Харкин тоже склонился к ней, и они начали о чем-то
шептаться. Сначала судья вертел головой, словно ничего не мог понять, потом
тупо уставился на дверь, возле которой, недоуменно подняв плечи, застыл Уиллис.
Закончив свое сообщение, Лу Дэлл быстро
вернулась и встала рядом с ним. Судья Харкин пристально посмотрел на удивленные
лица адвокатов, затем на зрителей, потом стал царапать на бумаге что-то, чего и
сам не смог бы прочесть, обдумывая между тем свои дальнейшие действия.
Забастовка присяжных!
Что сказано об этом в судейском справочнике?
Он пододвинул микрофон и сказал:
— Господа, у нас небольшая проблема с
присяжными. Мне нужно переговорить с ними. Прошу мистера Рора и мистера Кейбла
пройти со мной. Все остальные пусть остаются на своих местах.
Дверь снова оказалась запертой. Судья вежливо
постучал. После третьего удара он попробовал повернуть ручку. Она не поддалась.
— Кто там? — спросил изнутри мужской голос.
— Это судья Харкин, — громко ответил Его
честь. Николас, стоявший у двери внутри комнаты, повернулся и улыбнулся
коллегам. Милли Дапри и миссис Глэдис Кард жались к сложенным в углу вещам, они
страшно нервничали, боясь, что судья отправит их в тюрьму или накажет
каким-либо другим способом. Но остальные присяжные были по-прежнему возмущены.
Николас отпер замок и открыл дверь.
Приветливо, словно ничего удивительного не случилось, словно забастовки
присяжных были рутиной судебных процессов, он улыбнулся и сказал:
— Входите.
Харкин, без мантии, в сером костюме, вошел в
сопровождении Рора и Кейбла.
