— Те, кто делает дела здесь, на побережье,
знают правила его игры. Он — что-то вроде местной легенды.
Рингволд недоверчиво покачал головой.
— Добро пожаловать в Миссисипи, — сказал Хоппи
и сделал еще глоток.
Рингволд к водке не прикоснулся.
Двадцать пять лет Хоппи играл честно и не
собирался менять привычек теперь. Деньги не стоили такого риска. У него есть
дети, семья, репутация, положение в обществе. Он посещает церковь, является
членом Ротари-клуба. А кто, собственно, этот сидящий напротив незнакомец в
шикарном костюме и модных ботинках, предлагающий ему весь мир в обмен на одно
маленькое соглашение? Он, Хоппи, конечно, позвонит по телефону и проверит, что
это за “KLX” и кто такой мистер Тодд Рингволд, как только тот покинет его.
— В этом нет ничего неожиданного, — повторил
Рингволд, — мы сталкиваемся с этим сплошь и рядом.
— И что вы делаете в этих случаях?
— Ну, полагаю, для начала надо прощупать
мистера Моука, чтобы понять, насколько вероятна сделка с ним.
— Он будет рад заключить с вами сделку.
— Затем мы определим условия сделки. Как вы
сказали, надо решить — сколько. — Рингволд помолчал, потом сделал маленький
глоток. — А вы готовы участвовать?
— Не знаю. В каком качестве?
— Мы никого не знаем в округе Хэнкок. Мы ведь
из Вегаса. Если мы начнем задавать вопросы, весь проект лопнет.
— Вы хотите, чтобы я поговорил с Джимми Халом?
— Только в том случае, если вы участвуете в
деле. Если нет, нам придется поискать кого-нибудь другого.
— У меня незапятнанная репутация, — сказал
Хоппи с неожиданной твердостью и тяжело сглотнул, представив себе конкурента,
сгребающего четыреста тысяч монет, предназначавшихся ему, Хоппи.
— Но вашей репутации это не повредит. —
Рингволд подыскивал правильные слова. — Ну, скажем, у нас есть возможность
удовлетворить требования мистера Моука Вы к этому не прикоснетесь. Вы даже не
узнаете, когда это случится.
Хоппи выпрямился тяжело, словно сам себя
поднял над собственными плечами, как тяжелый груз. Может, здесь действительно
можно найти компромисс? В конце концов, Рингволд и его компания делают это
постоянно. Вероятно, им приходилось иметь дело с гораздо более изощренными
мошенниками, чем Джимми Хал.
— Слушаю вас, — сказал он.
— Здесь вы держите руку на пульсе. Мы здесь
чужаки, поэтому рассчитываем на вас. Позвольте мне изложить план действий. А вы
скажете, годится ли он. Что, если вам встретиться с мистером Моуком с глазу на
глаз и в самых общих чертах рассказать о нашем проекте? Наши имена упоминать не
надо, просто у вас есть клиент, который хочет работать с ним. Он назовет цену.
Если она окажется в пределах наших возможностей, вы сообщите ему, что мы
согласны. О передаче денег мы позаботимся сами, а вы никогда даже не узнаете,
действительно ли деньги были ему переданы. Вы не совершаете ничего
противозаконного. Он доволен. Мы счастливы, потому что приближаемся к
возможности сделать кучу денег. Вместе с вами, добавлю я.
Это Хоппи понравилось! Ни крупицы грязи не
прилипнет к его рукам. Пусть его клиент и Джимми Хал сами обделывают свои
грязные делишки. Он в эту клоаку не войдет и даже не посмотрит в ту сторону. И
все же предосторожность не помешает. Он сказал, что ему нужно подумать.
Они еще немного поболтали, снова просмотрели
эскизы и в восемь попрощались. Рингволд обещал позвонить в пятницу рано утром.
Прежде чем отправиться домой, Хоппи набрал
номер, указанный на визитке Рингволда. Вышколенный секретарь в Лас-Вегасе
произнес: “Добрый день. Группа “KLX” по торговле недвижимостью”. Хоппи
улыбнулся и спросил, может ли он поговорить с мистером Тоддом Рингволдом. На
линии послышался мягкий щелчок: секретарша перевела звонок на офис мистера
Рингволда, где Хоппи побеседовал с Мадлен, помощницей Рингволда, объяснившей
ему, что мистера Рингволда нет в городе и не будет до понедельника. Она
спросила, кто звонит, и Хоппи быстро повесил трубку.
Вот так. Значит, “KLX” действительно законно
существующая фирма.
* * *
Входящие телефонные звонки поступали в
регистратуру, где их записывали на маленьких желтых листочках для справок и
передавали Лу Дэлл, а та впоследствии раздавала их всем, как пасхальный кролик
— шоколадные яйца. Джордж Тикер позвонил в четверг без двадцати восемь. Лонни
Шейверу сообщили о его звонке, когда он, одним глазом время от времени
поглядывая на экран телевизора, работал на компьютере. Он сразу же перезвонил
Тикеру и первые десять минут только отвечал на вопросы, связанные с процессом.
Он признал, что для защиты день выдался неудачным. Лоренс Криглер произвел на присяжных
весьма сильное впечатление, на всех, кроме Лонни, разумеется. Его он нисколько
не впечатлил, заверил Лонни. В Нью-Йорке все, конечно, озабочены, несколько раз
повторил Тикер Они ужасно обрадовались, узнав, что Лонни — Член жюри и на него
можно рассчитывать, но теперь все так мрачно обернулось. Или они все же могут
на него рассчитывать?
Лонни ответил, что пока трудно сказать.
Тикер заметил, что надо кое-что уточнить,
чтобы составить окончательный вариант контракта. Лонни считал, что уточнить
нужно лишь одну вещь — размер его будущего жалованья. Сейчас он зарабатывает
сорок тысяч в год. Тикер сказал, что “Суперхаус” увеличит ему жалованье до
пятидесяти плюс льготы на акции плюс добавочные вознаграждения, которые могут
составить до двадцати тысяч.
Они хотели, чтобы он начал курс обучения в
Шарлотте, как только закончится процесс. Упоминание о процессе породило новый
тур вопросов о настроениях в жюри.
Час спустя Лонни, стоя у окна и глядя на
автостоянку, пытался поверить, что будет зарабатывать семьдесят тысяч долларов.
Три года назад он получал лишь двадцать пять.
Неплохо для парнишки, чей отец водил молоковоз
за три доллара в час.
