Невозможно предсказать, как проголосует Херман
Граймз. Но на него Фитч и не рассчитывал. Так же, как на Филипа Сейвелла. Фитч
надеялся на миссис Глэдис Кард. Она пожилая, консервативная, и ее передернуло,
когда Pop запросил около двадцати миллионов.
Итак, Фитч имел четыре голоса, с миссис Глэдис
Кард, возможно, пять. С Херманом Граймзом неизвестно — орел или решка. Сейвелл
— отрезанный ломоть, человек, так стремящийся к слиянию с природой, должен
ненавидеть табачные компании. Оставались Истер и его команда из пяти человек.
Для того чтобы вердикт оказался правомочным, необходимо не менее девяти
голосов. На один голос меньше — и Харкину придется объявить, что присяжные не
сумели прийти к однозначному решению. Это означало бы, что судебный процесс
придется проводить заново, чего Фитчу в данном случае вовсе не хотелось бы.
Судебные аналитики и ученые, пристально
следившие за ходом процесса, редко в чем соглашались друг с другом, но в одном
они были почти единодушны: если оправдательный вердикт по делу “Пинекса” будет
вынесен двенадцатью голосами, это охладит пыл других гипотетических истцов, а
то и вовсе отобьет у них охоту вчинять иски табакопроизводителям вперед лет на
десять.
Фитч намеревался добиться именно такого
результата, чего бы это ни стоило.
* * *
В понедельник вечером в конторе Рора царило
приподнятое настроение. Поскольку с вызовом свидетелей было покончено,
напряжение спало. Многие потягивали в конференц-зале прекрасный шотландский виски.
Pop жевал сыр и крекеры, запивая их минеральной водой.
Теперь мяч — на половине поля Кейбла. Пусть он
со своими ребятами попотеет, натаскивая свидетелей и нумеруя документы. Рору
нужно будет лишь реагировать на происходящее и задавать вопросы. Он уже десяток
раз просмотрел все видеопоказания свидетелей защиты.
Джонатан Котлак, в чьи обязанности входило
изучение настроений присяжных, тоже пил только воду. Они с Рором говорили о
Хермане Граймзе. У обоих было ощущение, что он — их человек. Им казалось, что
они могут рассчитывать также на Милли Дапри и Сейвелла, каким бы странным тот
ни был. Херрера их беспокоил. Все трое чернокожих — Лонни, Энджел и Лорин —
надежно занимали место на их корабле. В конце концов речь ведь шла о
противостоянии маленького человека могущественной корпорации. Конечно же,
черные граждане будут на стороне маленького человека. Они всегда так поступают.
Ключевой фигурой представлялся Истер,
поскольку он явно был лидером. Рикки может последовать его примеру. Джерри —
его приятель. Сильвия Тейлор-Тейтум пассивна, она проголосует, как большинство.
Так же, как миссис Глэдис Кард.
Требовалось лишь девять голосов, и Pop считал,
что они у него уже есть.
Глава 25
Вернувшись в Лоренс, детектив Смол начал
прилежно прочесывать список главных действующих лиц, но ничего не добился. Весь
вечер понедельника он околачивался в “Маллигане”, пил вопреки приказу, болтал с
официантками и студентами-юристами и лишь возбудил подозрения среди молодежи.
Во вторник утром он нанес один напрасный
визит. Женщину звали Ребекка, несколько лет назад, будучи студенткой
Канзасского университета, она вместе с Клер Климент работала официанткой в
“Маллигане”. По информации, раздобытой шефом Смола, они были приятельницами.
Смол нашел ее в банке, расположенном в центре города, где она работала
менеджером. Он невразумительно представился, и она сразу насторожилась.
— Вы не работали, случайно, с Клер Климент
несколько лет назад? — спросил он, глядя на табличку, стоявшую на краю ее
стола. Сама Ребекка стояла у другого края. Она не предложила Смолу сесть,
поскольку была занята.
— Возможно. А кому это нужно знать? — спросила
Ребекка, скрестив руки и наклонив набок голову. Где-то у нее за спиной звонил
телефон. По контрасту со Смолом она была одета очень строго и ничего не
упускала из виду.
— Вы не знаете, где она теперь?
— Нет. А почему вы спрашиваете?
Смол повторил легенду, которую выучил
наизусть. Ничего другого он придумать не мог.
— Видите ли, ее рассматривают в качестве
вероятного члена жюри присяжных для одного крупного процесса, и моей фирме
поручили разузнать о ее прошлом.
— Где состоится процесс?
— Этого я вам не могу сказать. Вы ведь вместе
работали в “Маллигане”, не так ли?
— Да. Очень давно.
— Откуда она приехала?
— Почему это так важно?
— Да знаете, просто этот вопрос значится у
меня в списке. Мы проверяем все, что с ней связано, понимаете? Так вы знаете,
откуда она?
— Нет.
Это был очень важный вопрос, поскольку след
Клер впервые появлялся в Лоренсе и здесь же обрывался.
— Вы уверены?
Ребекка наклонила голову в другую сторону и
уставилась на придурка.
— Я не знаю, откуда она приехала. Когда мы
познакомились, она уже работала в “Маллигане”, и последний раз, когда я видела
ее, она работала все там же.
— Как давно вы говорили с ней?
— Года четыре тому назад.
— А знали ли вы Джеффа Керра?
— Нет.
— С кем она дружила здесь, в Лоренсе?
— Не знаю. Послушайте, у меня куча дел, и вы
напрасно тратите время. Я не так хорошо знала Клер. Она была милой девушкой и
все такое, но мы не были близкими подругами. А теперь, прошу вас, я занята. —
Произнося это, она оттеснила его поближе к дверям, и он нехотя удалился.
Выпроводив Смола, Ребекка закрыла дверь и
набрала номер в Сент-Луисе. Записанный на автоответчик голос принадлежал ее
подруге Клер. Они перезванивались не реже раза в месяц, хотя вот уже год не
виделись. Клер и Джефф вели странный образ жизни, то и дело переезжали с места
на место, нигде подолгу не задерживаясь, у них не было потребности свить
гнездышко. Только квартира в Сент-Луисе всегда оставалась за ними. Клер
предупредила Ребекку, что к ней могут прийти некие люди, которые станут
задавать ей странные вопросы. Она несколько раз намекнула, что они с Джеффом
выполняют секретную миссию по заданию правительства.
Ребекка оставила на автоответчике короткое
сообщение о визите Смола.
Марли каждое утро прослушивала записи на своем
автоответчике, и сообщение из Лоренса заставило ее похолодеть. Она протерла
лицо влажной салфеткой и попыталась взять себя в руки.
