Хотя Фитч не видел ее глаз, он чувствовал, как
она сверлит его взглядом из-за темных очков. Официант суетился у соседнего
столика, но не делал никаких попыток предложить им свои услуги.
Наконец Фитч наклонился поближе к Марли и
сказал:
— Когда мы кончим играть в эти игры?
— Сейчас.
— Отлично. Чего вы хотите?
— Денег.
— Догадываюсь. Сколько?
— Сумму я назову позднее. Могу ли я считать,
что вы готовы сотрудничать?
— Я всегда готов, но мне нужно знать, что я
получу взамен.
— Очень просто, Фитч. Это зависит от того, что
вам нужно. Насколько я понимаю, у нынешнего жюри есть четыре варианта действий.
Оно может вынести обвинительный вердикт Может расколоться, вердикт вынесен не
будет, и вам придется через год снова через все это проходить — Pop не
отстанет. Жюри может вынести вердикт девятью голосами в вашу пользу, и это
будет большой победой для вас. И наконец, оно может вынести оправдательный
вердикт всеми двенадцатью голосами, и ваши клиенты несколько лет горя знать не
будут.
— Это все мне известно.
— Разумеется, известно. Если исключить вердикт
в пользу обвинения, остается три возможности.
— Какую вы можете обеспечить?
— Любую. Включая и обвинительный вердикт.
— Значит, противная сторона тоже готова
платить?
— Мы ведем переговоры. Давайте оставим это в
стороне.
— Это аукцион? Вы продаете вердикт тому, кто
больше заплатит?
— Будет то, чего я захочу.
— Мне было бы спокойнее, если бы вы держались
подальше от Рора.
— Я не слишком забочусь о вашем спокойствии.
Появился другой официант, этот их заметил и,
неохотно приблизившись, спросил, будут ли они что-нибудь заказывать. Фитч
заказал чай со льдом. Марли — диетическую колу в банке.
— Скажите мне, каковы условия сделки, —
попросил Фитч, когда официант удалился.
— Они очень просты. Мы обеспечим тот вердикт,
какой вам нужен: просмотрите лишь меню и сделайте заказ. А потом мы обговорим
цену. Держите деньги наготове. Когда адвокаты сторон закончат свои
заключительные речи и жюри удалится на совещание, я сообщу вам по телефону, в
какой, скажем, швейцарский банк следует перевести деньги. Как только я получу
подтверждение, что деньги получены, жюри вернется в зал и огласит нужный вам
вердикт.
Фитч потратил немало часов, чтобы угадать,
какой сценарий ему предложат, и, в общем, угадал точно, но, услышав его теперь
из уст Марли, он почувствовал, как заколотилось его сердце и голова пошла
кругом. Марли предлагала простейший вариант.
— Не пойдет, — угрюмо сказал Фитч, словно ему
уже много раз приходилось покупать вердикты.
— В самом деле? А вот Pop считает иначе.
Черт, она быстро соображала! И точно знала,
куда всадить нож. Поправив очки и опершись на локти, она наклонилась к Фитчу.
— Значит, вы сомневаетесь во мне, Фитч?
— Не в этом дело. Вы хотите, чтобы я перевел
сумму денег, которая, разумеется, будет велика, в расчете на то, что ваш друг
сумеет направить обсуждение вердикта в нужное русло. Но присяжные
непредсказуемы.
— Фитч, мой друг контролирует ситуацию даже
сейчас, когда мы с вами разговариваем. Вердикт будет у него в кармане задолго
до того, как адвокаты закончат произносить заключительные речи.
Фитч не рассматривал других вариантов. Еще
неделю назад он решил платить, сколько бы она ни запросила, но знал, что, как
только деньги со счета Фонда перейдут на ее счет, никаких гарантий у него не
останется. Однако ему было все равно. Он доверял своей Марли. Вместе с другом
Истером или как там его, черт побери, зовут на самом деле, они долго и
терпеливо подбирались к Большому табаку, чтобы предъявить ему наконец свои
требования, и за достаточную цену с радостью вручат ему нужный вердикт. Ведь
они так долго ждали этого момента.
О, сколько вопросов он хотел бы ей задать! Для
начала ему бы очень хотелось знать, кому принадлежал столь гениальный, коварный
план — изучить все антитабачные процессы, потом ездить повсюду, где они
проходили, и, наконец, внедриться в жюри присяжных и добиться полного контроля
над ним. Это был блестящий план. Но даже если бы он поджаривал ее часами, днями
на сковородке, она ни за что не раскрыла бы ему подробностей.
Он также не сомневался, что они смогут
осуществить свой план: слишком много сил они затратили и слишком далеко зашли,
чтобы позволить себе провал.
— Я не так уж и сам беспомощен в этом деле,
знаете ли, — сказал он, не сдаваясь.
— Разумеется, нет, Фитч. Уверена, что вы
расставили достаточно капканов, чтобы поймать по крайней мере четверых
присяжных. Назвать их?
Принесли напитки, Фитч отхлебнул свой чай.
Нет, он не хотел, чтобы она их называла Он не собирался играть в угадайку с человеком,
у которого в руках были столь неопровержимые факты. Говорить с Марли было все
равно что говорить с лидером жюри, и хотя Фитч с нетерпением ждал этого
разговора, он получился весьма однобоким. Как же узнать, блефует она или
говорит правду? Иначе просто нечестно.
— Полагаю, вы сомневаетесь, действительно ли я
контролирую ситуацию, — сказала она.
— Я во всем сомневаюсь.
— Ну а если я устрою отставку одного из членов
жюри?
— Вы уже устроили отставку Стеллы Хьюлик, —
напомнил Фитч, впервые вызвав у Марли мимолетную улыбку.
— Могу повторить трюк. Что, если я, скажем,
отправлю домой Лонни Шейвера? Вы это оцените?
Фитч чуть не поперхнулся чаем. Он вытер рот
тыльной стороной ладони и сказал:
— Не сомневаюсь, что Лонни будет счастлив Ему
все это надоело, пожалуй, больше всех.
— Убрать его?
— Нет. Он безвреден. Кроме того, если мы будем
работать вместе, Лонни нам пригодится.
— Они с Николасом много беседуют, вы знаете?
— Николас со всеми беседует?
— Да, с каждым по-своему. Дайте ему время.
— Вы, похоже, уверены в нем?
— Я не уверена в способностях ваших адвокатов.
Но в Николасе уверена, а только это и имеет значение.
