Они молча наблюдали, как два официанта
накрывают соседний столик. Обед начинался в половине двенадцатого, и
ресторанчик оживал.
Когда официанты удалились, Фитч сказал:
— Я не могу заключать сделку, пока не знаю
условий. Без малейшего колебания она ответила:
— А я не могу заключать сделку, пока вы
копаетесь в моем прошлом.
— Есть что скрывать?
— Нет. Но у меня есть друзья, и я не хочу,
чтобы их трогали. Прекратите это немедленно, и наши контакты будут
продолжаться. Но если мне позвонят еще хоть раз, я с вами больше никогда не
встречусь.
— Ну, не говорите так.
— Я серьезно, Фитч. Отзовите своих ищеек.
— Это не мои ищейки, клянусь.
— В любом случае сделайте так, чтобы за мной
не шпионили, или я переключусь на Рора. Он с радостью пойдет мне навстречу, а
если он выиграет дело, ваши клиенты потеряют миллионы, а вы — работу. Вы не
можете себе этого позволить, Фитч.
В этом она, разумеется, была права. Сколько бы
она ни запросила, по сравнению с тем, во что обойдется им обвинительный
вердикт, это было крохой.
— Нам лучше бы поторопиться, — сказал Фитч. —
Этот процесс долго не продлится.
— Сколько еще?
— Защите понадобится дня три-четыре.
— Фитч, я хочу есть. Почему бы вам не
удалиться и не вернуться к делам. Я позвоню вам через пару дней.
— Какое совпадение, я тоже голоден.
— Нет, благодарю вас. Я буду есть в
одиночестве. Кроме того, я хочу, чтобы вы отсюда ушли.
Он встал со словами:
— Разумеется, Марли. Как вам будет угодно.
Желаю удачного дня.
Она проследила за тем, как он неторопливо
прошел по пирсу к автостоянке неподалеку от бухты. Там он остановился и
позвонил кому-то по сотовому телефону.
* * *
После безуспешных попыток дозвониться до Хоппи
Джимми Хал Моук без предупреждения явился в его офис во вторник днем. Сонная
секретарша сообщила ему, что мистер Дапри где-то здесь. Она пошла за ним и
вернулась лишь через пятнадцать минут, извинившись, что ошиблась: оказывается,
мистера Дапри нет в офисе, он уехал на какую-то важную встречу.
— Но я видел его машину у дома, — взволнованно
сказал Джимми Хал, указывая на место для парковки. Он не сомневался, что это
был старый драндулет Хоппи.
— Мистер Дапри поехал в чьей-то другой машине,
— совершенно очевидно солгала секретарша.
— Куда он поехал? — спросил Джимми Хал, словно
собирался немедленно разыскать Хоппи.
— Куда-то в Пэсс-Кристиан. Это все, что я
знаю.
— Почему он не отвечает на мои звонки?
— Понятия не имею. Мистер Дапри очень занятой
человек. Джимми Хал засунул руки глубоко в карманы джинсов и уставился на
женщину сверху вниз.
— Скажите ему, что я остановился неподалеку,
что я очень сердит и что ему лучше позвонить мне. Вы поняли?
— Да, сэр.
Выйдя из конторы, он сел в свой “форд-пикап” и
уехал. Она выждала некоторое время и побежала освобождать Хоппи из кладовки.
Шестидесяти футовое судно с капитаном Тио на
мостике углубилось на пятьдесят миль в открытое море. Половина жюри,
наслаждаясь безоблачным небом и легким бризом, ловила скумбрию, морских окуней
и лютианусов. Энджел Уиз — она впервые ступила на корабль и не умела плавать —
начало мутить уже в двухстах ярдах от берега, но с помощью палубного матроса,
принесшего ей таблетку от укачивания, она пришла в себя и первой из всех
поймала рыбешку. Рикки — в шортах, кроссовках “Рибок”, с загорелыми ногами —
выглядела и чувствовала себя прекрасно. Полковник и капитан, как и следовало
ожидать, оказались родственными душами, и вскоре Наполеон уже стоял на
капитанском мостике, где они с капитаном обсуждали вопросы военно-морской
стратегии и рассказывали друг другу о своих военных подвигах.
Два матроса приготовили отличный обед,
состоявший из вареных креветок, сандвичей с жареными устрицами, крабовых
клешней и супа из моллюсков. Только Рикки постилась и пила лишь воду.
Пиво лилось рекой. Но по мере того как солнце
становилось все жарче, возбуждение, сопровождавшее рыбную ловлю, сменилось
усталостью. Корабль был достаточно просторен, чтобы на нем можно было при
желании уединиться. Николас и Джерри не сомневались, что Лонни Шейвер не
откажется от холодного пива, и были решительно настроены наконец поговорить с
ним.
У Лонни был дядя, который многие годы работал
на судне, промышлявшем креветок. Однажды во время шторма судно затонуло, и
никого из команды не спасли. Еще ребенком Лонни рыбачил в этих местах вместе с
дядей и, честно говоря, нарыбачился тогда на всю жизнь так, что с тех пор
многие годы не брал в руки удочку. Но все же морская прогулка была
предпочтительнее утомительного автобусного путешествия в Новый Орлеан.
Потребовалось четыре банки пива, чтобы Лонни
наконец разговорился. Они устроились в небольшой каюте на верхней палубе с
окнами на все стороны. На главной палубе под ними Рикки и Энджел наблюдали, как
матросы чистят их улов.
— Интересно, сколько свидетелей выставит
защита? — спросил Николас, с очевидным раздражением переводя разговор с рыбалки
на судебный процесс. Джерри лежал босой, с закрытыми глазами на пластиковой
койке, держа в руке банку холодного пива.
— По мне, так им и вызывать никого не надо, — глядя
на море, ответил Лонни.
— Вам уже все ясно, да?
— Черт, да это же смешно. Человек курит
тридцать пять лет, а потом требует миллионное состояние за то, что сам себя
укокошил.
— Послушайте, что я вам скажу, — не открывая
глаз, произнес Джерри.
— Что? — спросил Лонни.
— Мы с Джерри раскусили вас как сторонника
защиты, — объяснил Николас. — Хоть это было и нелегко, поскольку вы очень
молчаливы.
— А вы чьи сторонники? — спросил Лонни, в свою
очередь.
— Я все еще готов слушать аргументы. А Джерри
склоняется на сторону защиты, да, Джерри?
— Я ни с кем не обсуждал обстоятельств дела. У
меня не было никаких подозрительных контактов. Мне никто не предлагал взяток. Я
— присяжный, которым судья Харкин может гордиться.
