— Он склоняется на сторону защиты, — повторил
Николас, — потому что страдает привычкой к никотину, не может избавиться от
нее, хотя и пытается себя убедить, что волен сделать это в любой момент. А на
самом деле не волен, потому что он уже сам себе не хозяин. Но мечтает казаться
настоящим мужчиной вроде полковника Херреры.
— Кто же об этом не мечтает? — сказал Лонни.
— Джерри думает, что раз он может бросить
курить, когда захочет, значит, и любой может это сделать так же, как он (хоть
он и не может), а следовательно, Джекобу Буду нужно было остановиться задолго
до того, как он заработал рак легких.
— Нечто в этом роде, — откликнулся Джерри —
Возражаю лишь против формулировки “сам себе не хозяин”.
— Вполне определенная точка зрения, — сказал
Лонни. — И как же вы при этом можете говорить, что готовы выслушать иные
аргументы?
— Ха, не знаю. Может, потому, что я еще не
слышал других свидетелей. Да, пожалуй, дело именно в этом. Закон гласит, что
следует воздерживаться от принятия решения, пока не выслушал всех свидетелей и
не ознакомился со всеми вещественными доказательствами. Извините.
— Пожалуйста, — милостиво извинил его Джерри и
добавил: — Теперь ваша очередь идти за пивом.
Николас допил свою банку и по узкой лесенке
отправился вниз, к холодильнику, находившемуся на главной палубе.
— Не волнуйтесь за него, — успокоил Шейвера
Джерри. — когда настанет час, он будет с нами.
Глава 26
Корабль пришвартовался в самом начале шестого.
Дружная компания рыбаков, покачиваясь, сошла на пирс, где они
сфотографировались на память с капитаном Тио и со своими трофеями, самым
выдающимся из которых была девяностофунтовая акула, которую загарпунила Рикки,
а вытащил матрос. Их встретили и повели с пирса два охранника. Улов,
разумеется, пришлось оставить, поскольку в мотеле с ним делать нечего.
Автобус с любителями походить по магазинам
должен был прибыть через час. За его встречей, как и за встречей морских
путешественников, внимательно наблюдали. Все было заснято на пленку и
доставлено Фитчу, но зачем это делалось, никто не знал. Просто Фитчу
понадобилось, чтобы они наблюдали абсолютно за всем. День выдался, таким
образом, нетрудным: нужно было просто сидеть и дожидаться возвращения членов жюри.
Фитч заперся у себя в офисе со Свенсоном,
который большую часть дня провисел на телефоне. “Болванов”, как назвала их
Марли, отозвали. Вместо них Фитч послал профессионалов из той самой фирмы в
Бетесде, которая помогала ему припереть к стенке Хоппи. Свенсон тоже когда-то
работал в ней, все ее агенты в основном представляли собой бывших сотрудников
ФБР и ЦРУ.
Результат гарантировался, хоть такая работа —
разузнать все о прошлом молодой женщины — едва ли воодушевила сотрудников фирмы
Свенсон через час отправлялся на самолете в Канзас-Сити, откуда ему предстояло
руководить их деятельностью.
Фирма также гарантировала, что ее сотрудников
не поймают, это имело огромное значение: ведь Фитч был в затруднительном
положении — ему нужно было держать обещание, данное Марли, и в то же время
узнать, кто она. Два обстоятельства заставляли его продолжать поиски.
Во-первых, она, как он понял, была очень заинтересована в том, чтобы остановить
его. Вероятно, в ее прошлом было нечто, что могло оказаться для него весьма
важным. Во-вторых, необходимо было понять, как ей удалось сделать так много и
при этом не оставить никаких следов.
Марли уехала из Лоренса четыре года назад,
прожив там три года. Когда она туда приехала, она, разумеется, не носила имени
Клер Климент и отказалась от него после отъезда. В промежутке между этими
событиями она заарканила Джеффа Керра, которого теперь зовут Николас Истер и
который черт знает что вытворяет с присяжными.
* * *
Энджел Уиз была влюблена и собиралась выйти
замуж за Деррика Мейплза, здорового двадцатичетырехлетнего парня, который в
настоящий момент нигде не работал и не был связан семьей. Работу дистрибьютора
по продаже автомобильных телефонов он потерял, когда лопнула фирма, а брак с
первой женой — предметом его юношеской любви — оказался неудачным, и сейчас они
разводились. У них было двое маленьких детей. Адвокат жены требовал шестьсот
долларов в месяц на их воспитание. Деррик со своим адвокатом размахивали безработицей
Деррика, словно огненным стягом. Переговоры оказались трудными, и развод
затянулся на месяцы.
Между тем Энджел была на втором месяце
беременности, хотя, кроме Деррика, об этом никто не знал.
Брат Деррика Марвис, в прошлом помощник
шерифа, был теперь общественным активистом. К нему-то и обратился некто Клив с
просьбой познакомить его с Дерриком. Знакомство состоялось.
За неимением лучшего названия для обозначения
рода его деятельности Клива называли “разведчиком”. Он доставал дела для Рора.
В его задачу входило разнюхивать, не собирается ли кто-нибудь обвинить
кого-нибудь в смерти или нанесении ущерба здоровью, и сделать так, чтобы этот
кто-нибудь нашел путь в контору Рора. Умелая разведка такого рода — искусство,
и Клив, разумеется, был отличным разведчиком, ибо у Рора все было только
лучшего качества. Клив кругами ходил возле предполагаемого объекта, но при этом
всегда оставался в тени, потому что подобного рода домогательства считались
нарушением профессиональной этики, хотя на любую приличную автокатастрофу
слеталось больше “разведчиков”, чем работников “скорой помощи”. В визитной
карточке Клива значилось — “Следователь”.
Клив также составлял документы для Рора,
проверял и вызывал в суд свидетелей и потенциальных присяжных и шпионил за
другими адвокатами, что являлось обычным делом для “разведчика” в свободное от
“разведки” время. Он получал постоянную зарплату, а за особо хорошее дело,
добытое им для Рора, тот платил ему премию наличными.
В таверне за кружкой пива Клив побеседовал с
Дерриком и понял, что у парня финансовые затруднения. Потом он перевел разговор
на Энджел и спросил, не пытался ли кто-нибудь подкупить Деррика. Нет, ответил
тот, никто с ним о процессе не заговаривал. Правда, к нему и подобраться-то
трудно, так как Деррик живет с братом — своего рода самоуничижение, чтобы
обмануть алчного адвоката жены.
Отлично, сказал Клив, потому что он —
консультант неких адвокатов, занятых в этом процессе, а процесс представляет
собой дело чрезвычайной важности. Клив снова заказал пиво и немного поговорил о
безумной важности процесса.
Деррик был сообразителен, он окончил один курс
колледжа и мечтал любыми способами делать деньги, поэтому все быстро понял.
— Почему бы вам не перейти прямо к делу? —
спросил он. Клив был готов сделать именно это.
