— Безопасно? За последний месяц здесь трижды
случалась поножовщина. Я заметил всего одно белое лицо. И вы хотите, чтобы я
вошел туда с пятью тысячами долларов в кармане и там их вам передал?
Догадайтесь, кого укокошат первым — вас или меня.
Деррик не мог не согласиться, но не хотел
сдаваться слишком быстро. Он наклонился к окошку машины, потом окинул
испуганным взглядом стоянку.
— А я говорю, что мы пойдем туда, — сказал он,
стараясь выглядеть крутым парнем.
— И не думайте, — возразил Клив. — Если хотите
получить деньга, приходите в кафе “Уоффл-хаус”, что на шоссе номер 90. — Он
завел мотор и поднял стекло.
Деррик наблюдал, как он отъезжает с пятью
тысячами монет, спрятанными где-то там, в машине, потом побежал к своей
колымаге.
* * *
Сидя за стойкой, они пили кофе и ели блинчики.
Говорили тихо, потому что не далее чем в десяти футах от них бармен, он же
повар, разбивал яйца в сковороду с сосисками и, похоже, прислушивался.
Деррик нервничал, у него дрожали руки.
“Разведчикам” же чуть ли не каждый день приходилось выплачивать крупные суммы
наличными, поэтому для Клива в этом не было ничего особенного.
— Знаете, я думаю, что десять тысяч, наверное,
недостаточная премия, вы понимаете, что я имею в виду? — выдавил наконец Деррик
фразу, которую репетировал полдня.
— Но мы же договорились, — невозмутимо жуя
блинчик, заметил Клив.
— А теперь я думаю, что это надувательство.
— Таков ваш метод вести переговоры?
— Вы даете мне слишком мало, приятель. Я все
обдумал. Я даже посидел сегодня утром в зале суда и понаблюдал за тем, что там
происходит. Теперь я в курсе дела и произвел подсчеты.
— Неужели?
— Да. И пришел к выводу, что вы, ребята,
играете со мной нечестно.
— Но вчера, когда мы договорились насчет
десяти тысяч, у вас не было претензий.
— Сейчас многое изменилось. Вчера вы застали
меня врасплох. Клив вытер губы бумажной салфеткой и дождался, пока повар
отойдет обслуживать посетителей к самому дальнему столику.
— Ну и чего же вы хотите теперь? — спросил он.
— Гораздо большего.
— У нас нет времени играть в игры. Говорите,
чего вы хотите. Деррик громко сглотнул, оглянулся и тихо сказал:
— Пятьдесят тысяч плюс процент с суммы,
которую определит приговор.
— Какой процент?
— Думаю, десять процентов будет справедливо.
— О, вы так думаете? — Клив бросил салфетку на
тарелку. — У вас крыша поехала, — сказал он и положил пятидолларовую купюру
рядом со своей тарелкой, затем встал и решительно заявил: — Наше последнее
слово — десять тысяч. Будете зарываться — всем нам крышка.
После этого Клив не мешкая удалился. Деррик
пошарил в карманах и нашел лишь мелочь. Повар неожиданно навис над Дерриком,
наблюдая за отчаянными поисками денег.
— Я думал, что он заплатит, — растерянно
сказал Деррик, на всякий случай проверив еще карман рубашки.
— Сколько у вас есть? — спросил повар, забирая
пять долларов, оставленные Кливом.
— Восемьдесят центов.
— Этого достаточно.
Деррик помчался на стоянку, где, заведя мотор
и опустив стекло, его ждал Клив.
— Бьюсь об заклад, что другая сторона заплатит
больше, — сказал он, наклоняясь к окну.
— А вы попробуйте. Пойдите к ним завтра же и
скажите, что хотите пятьдесят тысяч монет за один голос.
— И десять процентов.
— Вы невежда, Сынок. — Клив заглушил мотор,
вышел из машины и закурил. — Вы ничего не понимаете. Вердикт в пользу защиты
означает, что никакие деньги из рук в руки переходить не будут. Ноль — истице,
значит, ноль — и защите. То есть никому никаких процентов. Адвокаты истицы
получат сорок процентов от нуля. Улавливаете?
— Да, — медленно произнес Деррик, хотя его,
совершенно очевидно, продолжали терзать сомнения.
— Послушайте, то, что я вам предлагаю, черт
знает как незаконно. Не жадничайте. В противном случае попадетесь.
— Десять тысяч все же мало за такое большое
дело.
— Да нет, вы посмотрите на это с другой
стороны. Рассуждайте так: Энджел не рассчитывает ни на что, так? Ноль. Она
просто исполняет свой гражданский долг и получает пятнадцать долларов в день от
округа за то, что является примерной гражданкой. Десять тысяч — это взятка,
маленький грязный подарочек, о котором следует забыть сразу же по получении.
— Но если вы пообещаете ей процент, она будет
усерднее агитировать присяжных.
Клив глубоко затянулся, медленно выпустил дым
и покачал головой:
— Вы все еще не понимаете. Если ответчика
признают виновным, пройдут годы, прежде чем истица действительно получит
деньги. Послушайте, Деррик, вы все усложняете. Берите деньги, поговорите с
Энджел и помогите нам.
— Двадцать пять тысяч.
Новая глубокая затяжка, окурок летит на
асфальт, Клив раздавливает его ногой.
— Я должен поговорить с боссом.
— Двадцать пять тысяч за каждый голос.
— За каждый голос?
— Да. Энджел может обеспечить больше чем один.
— Чей же?
— Не могу сказать.
— Мне нужно поговорить с боссом.
* * *
