В коридоре все еще робеющий церемониймейстер провозгласил с почтительной торжественностью:
– Граф Джуллиан Варессер к его величеству!
Вельможа вдвинулся в распахнутые двери медленно и с осторожностью, опираясь на толстую трость с крупным набалдашником, церемонно и с натугой поклонился.
Я поднялся, а он проговорил хриплым надтреснутым голосом:
– Ваше величество, прошу простить, не могу поклониться со всей учтивостью…
Я вышел из-за стола, сам тоже вельможный донельзя, улыбающийся, а когда заговорил, ощутил, как вся комната заполняется сладкой тягучей патокой:
– Дорогой сэр Джуллиан!.. Империи повезло, что вы решили остаться и взглянуть на Багровую Звезду своими глазами.
Он коротко поклонился:
– Сэр… простите, не знаю вашего титула…
Я сказал небрежно:
– Да, пустяки, как вы уже слышали, всего лишь император. Что титулы, нам важнее человек, а титулы наследуются, что вообще-то несправедливо, но разве мир справедлив? Это обязаны сделать мы. Позвольте, помогу сесть…
Он дернулся, но я взял его под руку и помог доковылять до кресла. Опустился он с тяжелым вздохом, я взял его за кисть тем профессиональным жестом медика, который щупает пульс, и сразу ощутил, что этот старик не совсем старик, но в его теле вовсю разгулялось некое мощное воспаление.
– Погодите, – сказал я, когда он попытался высвободить руку. – Вы ранены… нет, не снаружи, а где-то внутри. Враг не дремлет, сэр Джуллиан!.. Потерпите…
Когда я убрал руку, он еще некоторое время сидел молча, прислушиваясь к ощущениям, наконец вскинул голову и посмотрел на меня заблестевшими глазами.
– Ваше величество… это просто чудо…
Я отмахнулся:
– Да пустяки, не обращайте внимания. Я пригласил вас для серьезного разговора. Вы казначей императора, а значит, по сути управляющий делами империи.
Он поправил с непонятной улыбкой:
– Вообще-то я Верховный Псарь.
– Верховный Псарь? – переспросил я с интересом.
Он поклонился:
– Ваше величество, это дань традиции. Скагеррак Первый был страстным любителем охоты и лично следил за разведением породистых собак. В его псарнях было больше двух сотен наиболее быстрых и сильных псов, а управление ими поручил самому доверенному человеку… История не сохранила его имени, но с той эпохи главную должность в империи занимал всегда Верховный Псарь, хотя уже Скагеррак Второй отцовскую псарню распустил, а сам собак не заводил.
Я отмахнулся:
– Пустяки. В моем королевстве самая высокая должность была у постельничего, а в соседнем – конюшенного, у них он назывался коннетаблем, так как король обожал коней. Важнее реальная власть, а не название. Вы первый человек после императора, не так ли?
Он ответил медленно:
– Это как считать. Я всего лишь граф, а в империи графов как гусей на базаре. Одних принцев крови девять человек, не считая бастардов.
– А по должности?
– Ваше величество, – ответил он с щепетильной скромностью, – для работы подбирают не по титулам.
– Понятно, – сказал я. – Герцогом не родились?
– Я родился в благородной семье, – ответил он с достоинством, – хоть и бедной.
Я с удовлетворением потер ладони.
– Прекрасно. Предпочитаю людей из низов, что за таланты и работоспособность поднимаются до высот. Сам такой.
Он дернулся.
– Ваше величество…
Я остановил его жестом.
– Да-да, я не родился императором, потому крут, подозрителен и звероподобен… Теперь к делу, сэр Джуллиан. Как вы уже знаете, Багровая Звезда захвачена героями Севера. Вон посмотрите в окно…
Он покачал головой, избегая взглянуть в ту сторону.
– Насмотрелся, когда везли сюда. И наслушался ваших людей. К счастью, окна моего дома выходят в другую сторону. Но все еще не могу поверить. Если победили там, на Севере…
– …почему не победили здешние? – закончил я. – На Севере люди отважнее, потому что беднее. А здесь народ погряз в довольстве. Но речь не о сравнении экономических систем. Мы прибыли предотвратить массовые грабежи, убийства и бесчинства, что сопровождают любое прибытие Багровой Звезды. В летописях скупо говорится, что при виде красной звезды люди сходят с ума, но мы взрослые с вами, понимаем… Чернь вдруг осознает, что власти нет, перед неизбежной смертью можно творить что хочется, грабить и убивать, кого возжелается и как изволится.
Он слушал внимательно, хотя я видел, как начал сгибать и разгибать покрученные подагрой пальцы, а спину хоть с усилием, но все же медленно выпрямляет.
– А чем могу помочь я? – спросил он наконец.
– О, – воскликнул я, – человек с вашими талантами управленца может помочь многим! И просто обязан. В данный момент мне нужны карты. Во дворце императора не отыскали, однако мои люди прокатились на багерах и нанесли на чистый лист все города, реки и озера по всей линии маршрута. А вы, как человек, знающий империю, можете указать границы, отделяющие одно королевство от другого. И вообще нанести на карту не замеченные с багеров города.
Он медленно наклонил голову, не сводя с меня изучающего взгляда.
– Неужели намереваетесь… прекратить разбои по всей империи?
– Есть такое стремление, – ответил я скромно. – А дальше как получится.
Он поинтересовался:
– А что получится, как предполагаете, в результате?
– Посмотрим, – ответил я уклончиво. – Хотя мы прибыли на Звезде Зла, но принесли Добро. А также мир и порядок. Потому что Зло и есть Добро, только красивше. И, конечно, симпатичнее.
– У вас большая армия?
Я ответил подчеркнуто беспечно:
– У нас Багровая Звезда Смерти, дорогой герцог. Да-да, графом вы были до того момента, как приняли предложение о сотрудничестве на благо империи, закона и порядка, а теперь вы герцог. Бумаги подготовят… Так вот, по мановению моего мизинца, хоть левого, хоть правого, Багровая Звезда моментально превратит эту империю… или другую… в пылающий ад. Потому армия здесь для того, чтобы я не скучал. Люблю, когда ходят строем. Это же мечта любого правителя! Даже демократичнейшего, хоть демократичнейший и не признается… Но я не демократ, потому честен и говорю правду. Так что мои войска просто свита, типа туристов. Вежливые такие люди.
Лицо его не изменилось, опытный царедворец, но, думаю, напоминание о Багровой Звезде прошлось как кнутом по нервам.
– Ваше величество, – сказал он несколько иным тоном, – помогу, чем смогу. Я всегда работал на благо империи.
– Сможете, – заверил я, – сам я весьма ленив, как всемерно развитая и творческая личность, потому подбираю людей умных и работоспособных. Империя должна жить и трудиться, не так ли?
