– Старик делился с тобой всеми секретами. Если ты уверен, что у нас получится, значит, получится. Когда отчаливаем, кэп? – спросил Бизон.
Кай улыбнулся. Ему пришлось по душе новое обращение.
– Сейчас.
* * *
Видения закончились так же внезапно, как и начались. Кай ощутил, что он больше не там, не на своем корабле, а в незнакомом месте, лежит на чем-то твердом. Едва пошевелился, как головная боль, подобно молнии, расколола череп. Ужасно хотелось пить. За глоток воды он бы отдал все сокровища мира. Приподнял веки и тут же застонал: свет ударил по глазам.
– Кай? – Его руку тут же стиснули чьи-то мягкие ладошки. – Кай, ты меня слышишь?!
Расплывающиеся картинки наконец-то собрались в одну и обрели четкость. Над ним склонилось взволнованное девичье лицо. На грязных щеках засохли дорожки слез, багровые царапины, кажется, воспалились по краям. Бледная, измученная, переживающая за него…
– Белоснежка, – прохрипел Кай пересохшим горлом.
Она улыбнулась, стиснула его руку крепче. А потом вдруг заплакала. Нет, разрыдалась в голос, введя его в полнейший ступор. Эмоции так резко сменили одна другую, что у Кая не нашлось подходящего объяснения, что это творится с девушкой. Он просто смотрел, как крупные прозрачные слезы вытекают из ее глаз и, сверкнув в воздухе бриллиантами, капают прямо на его голую грудь.
Наверно, она сильно устала.
Последние события постепенно воскресали в памяти. Кай вспомнил, что его Белоснежка должна была уйти. Он умолял ее уйти, когда понял, что все пропало. Когда увидел, что Бизона охватила горячка. Затем его самого накрыла темнота. Он считал, что уже никогда не откроет глаза.
– Почему ты не ушла? – нахмурился Кай.
– Бизон умер! – зарыдала она еще горше. Такая испуганная и несчастная, что ему стало больно смотреть на нее. – Ты умирал три дня! Три дня, Кай! Я уже не верила, что ты очнешься.
Три дня. Он приподнялся на локте, поморгал, оценивая обстановку. Провалялся в этой хижине три дня, а Дана все это время выхаживала его! Приложил руку к груди, заметив небольшие ожоги на теле. Что это могло быть? Рядом лежал нож. Она прижигала его? Зачем? Взгляд Кая подмечал теперь и чашу с водой и сложенной в несколько раз тканью, и то, что сам он был раздет. Она обтирала его, поила его. Пыталась лечить.
Она не бросила его.
– Как ты себя чувствуешь? – Белоснежка напряженно вглядывалась в лицо Кая.
– Хреново. – Он сел, преодолевая слабость в мышцах. Увидел, как Дана побледнела, тут же исправился: – Лучше. Мне гораздо лучше. Спасибо.
Она всхлипнула, бросилась ему на шею. Кай едва удержался, чтобы не рухнуть обратно на спину. Руки Белоснежки крепко стиснули его, она уткнулась носом в его плечо, все ее тело тряслось и вздрагивало. Но он был счастлив. Прижал ее к себе, унимая дрожь уверенными прикосновениями. Он никогда больше не позволит ей плакать. Сделает все для этого. Все, что угодно. Переступит через себя, откажется от самого желанного, умрет, если потребуется. Но страдать ей не позволит.
Внезапно что-то в груди неясно кольнуло. В первые мгновения Кай не мог понять, что его беспокоит. Когда сообразил – с тревогой отодвинул девушку от себя.
– Ты горячая. – Он вгляделся в ее лицо так же, как совсем недавно она вглядывалась в него: выискивая признаки лихорадки. – У тебя температура?
Дана отвела взгляд. Слезы все еще стояли в ее глазах.
– Я умру, да? Кай, я умру?
– Мать твою… – выдохнул он, на миг потеряв дар речи.
– Я вколола тебе последний антибиотик, больше нет… – Его Белоснежка кусала губы.
Даже сейчас она отчаянно старалась быть сильной, но Кай видел, как страх прорывается из нее. Он мельком глянул на шприц, валявшийся неподалеку.
– Зачем ты зашла?! – зарычал он, стиснув ее плечи. От злости даже сил хватило, чтобы вскочить на колени.
Дана, наоборот, откинулась на руку, а потом и вовсе опустилась на пол. Она жалобно смотрела на Кая снизу вверх и не пробовала защититься от нападок. У него внутри все перевернулось. Что он делает? Она спасла ему жизнь, а он орет на нее! Орет от страха, что может потерять навсегда.
– Я же обещала… помнишь? – пробормотала Дана, ее веки начали тяжелеть и закрываться. – Что не брошу.
Она словно дождалась его, а теперь, узнав, что Кай идет на поправку, расслабилась и сдалась во власть болезни.
– Все будет хорошо, – судорожно забормотал он, ощупывая ее раскрасневшееся лицо, влажную от пота шею. Начал расстегивать пуговицы на ее одежде. – Все будет хорошо, слышишь?
– Ты раздеваешь меня. – Уголки губ девушки приподнялись.
Кай не выдержал, нагнулся и прижался губами к ее рту. Плотно, долго, вкладывая в этот поцелуй все, что не мог выразить словами. Он сам не заметил, как она стала так дорога ему. В какой момент? Когда в первый раз увидел ее на погрузке возле своего корабля?
Кай помнил, как наткнулся на нее. Он работал, гадая, куда запропастился треклятый Бизон, когда Белоснежка возникла, словно из ниоткуда. Сначала Кай подумал, что она заблудилась. Стоял и пялился на ее упругую круглую попку, длинные серебристые волосы, хрупкие плечи. Даже пожалел, что уже пригласил в полет девчонок. Эту бы он с удовольствием позвал к себе на чашку чая, и не только.
А потом открыл рот… и начал нести полный бред, от которого она ярилась и шипела на него, как дикая кошка. Случайное прикосновение вообще выбило из колеи. Кай поражался сам себе, но остановиться не мог. Никогда не вел так себя с прекрасными незнакомками. Обычно все завязывалось легко и непринужденно и так же легко и непринужденно перетекало в постель.
К слову, Белоснежка тоже вела себя не как все нормальные девушки, а на каждый его выпад старалась отвечать тем же. В какой-то момент она так выбесила его, что Кай поклялся себе, что больше никогда не свяжется с женщинами. От слова вообще.
Он порадовался, когда удалось прогнать ее, и тут же пожалел об этом. Стоял и смотрел вслед, ощущая себя полным идиотом, упускающим свой единственный шанс. А затем она вернулась, и Кай старался не показывать, какое испытал облегчение. Но они заговорили – и он отказал ей. Испугался того, что творилось с ним в ее присутствии. Бесконтрольной, выбивающей все мысли из головы волны жара, которая пронеслась по телу.
Но Белоснежка и тут смогла удивить его. Она стиснула зубы и принялась выбивать себе место на его корабле с упрямством маленького дикого зверька, вцепившегося в лакомый кусок. Кай видел, что ей тяжело, что она терпит мучения, и ждал, что вот сейчас эта девчонка наконец-то поведет себя как положено, заплачет и сдастся. Но она не сдавалась.
В тот момент, когда Кай отобрал у девушки ящик, он сдался сам. Был покорен ее характером, который редко встречал не то что в женщинах – в людях вообще. И потом, после падения, специально дразнил и мучил ее, называл слабой, потому что искал предел ее внутренней силы. Ждал, что найдет в Белоснежке какой-то изъян, испытает разочарование. Но она все крепче привязывала его к себе невидимыми узами. Рядом с ней он хотел стать другим, стать лучше. Ради нее. Когда она улыбалась – ему было хорошо. Когда плакала – становилось плохо.
