– Ну? Обогатились?.. Впечатлениями, я имею в виду.
Мы сидим с ним за столиком – к сожалению, пустым – на той же терраске, над газоном.
– А, да. Говорили с Голодом всю ночь.
– Ну и как? Голод утолили? – по-своему, тяжеловесно шутит он.
– Да. Узнал многое.
Даже и не все, думаю, надо Цукеру сейчас говорить. Но я и должен быть главный!
– Ну что? Все взвесили?
– Да.
– Беретесь?
– …Да.
– Тогда я поручу юристу составление договора.
Еще один «специалист»!
– Это не Голод?
– Нет. Это специалист по авторскому праву… Он афроамериканец.
– Прэлэстно.
Еще в советское время нас приучили симпатизировать неграм. «Они не обманут. Сами угнетенные!» И, как ни странно, в подсознании это сохранилось. И, думаю, это неплохо.
– Завтра я покажу вам больницу. И далее – вы свободны.
«С вещами на выход»! А ты думал как?
…За завтраком разговор не клеился. Но все вроде бы порешали?
– Ну я жду вас в машине! – Цукер встал.
Я спустился с моею котомкой.
Цукер, опять довольный, кивнул: мол, осваивается помаленьку соавтор в этой стране «желтого дьявола», то есть золота, которого, кстати, в этот приезд я что-то не видел. Я огляделся. Жаль мне покидать этот райский уголок с полюбившимися уже обитателями.
– А жена ваша с нами не едет?
Может, хоть она сжалится и меня здесь оставит?
– Нет. Она едет на работу. У нее свой автомобиль. А потом мы встречаемся с ней в Нью-Йорке – и сразу же едем на уикэнд к друзьям.
Вопрос исчерпан! Но тут в кухню вдруг вошла пышная черноглазая брюнетка. Кстати, так и ела меня глазами!
– А это кто? – произнес я. Полностью был ошарашен.
– Это? – невозмутимо и даже слегка изумленно произнес Владимир (мол, в связи с чем это вас интересует?). – Оксана! Она останется с моими детьми.
– А мне нельзя тут с ней пожить?! – вырвалось у меня некорректное предложение.
– Нет.
Да. Суровый край. Впрочем, Цукер и не догадывается, что и так я все это увожу с собой, и обязательно пристрою в роман. Хорошо бы и Оксану как-то пристроить!.. Но пока еще не знаю как.
Предпоследний приют
Мы зарулили к красивому зданию на холме, с огромными окнами. Все было абсолютно не как у нас! Входишь в парадный холл с красивой мебелью и торжественными портретами каких-то почтенных людей.
– Предпоследний приют – так называют у нас больницу! – пошутил Цукер, но вальяжно, величественно. Образ свой редко покидает… Молодец!
– Это самые знаменитые врачи? – активно включился я.
– Нет, – проговорил Владимир. – Это попечители, на чьи пожертвования построена и существует больница.
– А почему вас нет? – строго спросил я.
– Это большая честь. Надо заслужить! – произнес он.
– Но, я думаю, у вас получится.
Подумав, Цукер благосклонно кивнул.
– А где врачи? – озирался я. Как-то не хватало мне привычных врачей, озабоченно пробегающих по коридорам в белых халатах, от которых веяло свежестью, и бодростью, и надеждой. Пусто вокруг.
– Наш друг Крис, насколько я знаю, именно сейчас оперирует в другой клинике. А следующая его операция – даже не знаю где! Наши врачи – свободные люди, – с гордостью произнес он.
– Ну а, на худой конец, больные-то где?
Где эти старички и старушки, шлепающие с мисочками в руках по направлению, столовой, расточающей сладкие запахи?
– Да как-то особенно никто тут не шляется, – жестко он пояснил. – Да даже и не валяется! Дороговато здесь находиться.
Да, странные тут больницы. Ни врачей, ни даже больных. И даже не пахнет! Это я в переносном смысле сказал. Но получилось в буквальном – больными даже не пахло. А если еще учесть, что и поликлиник тут тоже нет… то где же «передовая медицина»?
– Так кто же здесь есть?
– В США на очень высоком уровне контингент медицинских сестер… «нёзёсс» по-английски. Они и координируют процесс. Вот, полюбуйтесь!
Через стеклянную стену мы поглядели, как в светлой комнате несколько серьезных женщин работает на компьютерах и разговаривают по телефону.
– Здесь обрабатываются данные с датчиков, которые контролируют больных.
– То есть рассматривают данные?
– Да. В том числе одна из важных – тип страховки. Медсестры все обрабатывают и посылают врачам. И те уже пишут решение.
– В смысле – диагноз?
– Нет. Пока что – решение. Берет он этого больного или нет.
– Но мы же смотрели сериал «Скорая помощь». Там всех берут!
– Ну «Скорая» она и есть «Скорая»! – как-то недовольно он сказал. – Первая помощь оказывается. Но если речь идет о серьезном лечении – тогда так.
– Неконтактным способом, – вырвалось у меня.
– Ну, если хотите – так, – жестко ответил мне Цукер.
– Да я-то как раз не хочу! Мне нравилось, наоборот, когда врач ощупывал.
– Сейчас аппаратура вполне с этим справляется. Разумеется, здесь есть отдел диагностики, самый передовой.
– Но… дистанционной!
– Да! Высококлассные специалисты здесь не шляются просто так.
…Ну ясно. Но больше мне нравится, когда «шляются». Заглядывают. Говорят… пусть даже и не по делу, а просто так. Размечтался!
Коридор неожиданно перегородила стеклянная стена с такой же прозрачной дверью – и я бы, несомненно, расшиб лоб, если бы не буквы на двери: «Surgery of one day».
– Что это написано? Хирургия одного дня?
– Да. Такое отделение открыто тоже во благо клиентов и страждущих родственников. Потому что порой даже операция не обходится так дорого, как последующее содержание в больнице.
– И?
– Тут в основном несложные операции. И работают стажеры.
– И сразу ставят на ноги?
– Ну, во всяком случае, лежать не дают. Выдают в основном сидячих. На стульях.
– Так стульев не напасешься! Или приезжают со своим?
– Думаю, да, – сухо Цукер сказал. – Можно, конечно, оставить на какое-то количество дней, – с явной неприязнью к таким клиентам мой друг произнес. – Но это дороговато!
– Ну да. Как наш один писатель написал: «Он и здоровый-то столько не стоил!»
– Вы не совсем правильно поняли меня.
– Почему? Понял. Человек должен быть самоокупаем… А не просто так!
