– Сколько? – произнес Коля-Толя, приподняв ногу.
– Пятнадцать кило! – брякнул Никитушка, как мне кажется, слегка наобум.
– Сколько хочешь?
– Тысяча! – смело Никита сказал.
– Годится! – не моргнув глазом, произнес Коля-Толя (моргать он, похоже, мог только одним живым глазом, но и им не моргнул).
Так! Это удача! Не выпускаем его отсюда, пока все не порешим!
Денег при этом никаких он не дал. Ну что ж, возьмем товарами и услугами!
– Вот и подшипник у нас развалился, на кардане… не можем плыть, – я показал.
Куй железо, пока его нет.
– О подшипнике мы не говорили с тобой! – В полутьме трюма тот глянул нахальным глазом на Никиту. Видно, и Никиту решил подмять!
– Говорили! – упрямо произнес Никита.
Слава богу, соображает, что иногда надо быть и на моей стороне. Точнее, на нашей. Плыть-то нам! Стоянка опасно затянулась.
– Договоримся, – подумав, произнес гость.
Мы вылезли на корму, с наслаждением разогнулись. К другу моему вроде возвращался разум. Но крайне медленно.
– Ну так, – сказал я Никите. – Деньги свои отдай!
Деньги и Никитушка – вещи несовместимые.
– Поглядим еще, сколько подшипник затянет, – увернулся он.
– Тогда гони за мясо! – сказал я Коле-Толе. – И не тыщу, а лучше – полторы! Мясо свежайшее!
– По мере реализации, – нагло ответил он.
Уже хозяином чувствовал себя здесь! Да, наломал Никитушка дров – причем за столь короткое время.
– Так реализуй скорее! – Я мягко взял гостя за кадык.
– Скорее только гонорея! – нагло ответил он.
Но пока мы здесь – без этого «проводника-туземца» нам не обойтись.
– Ладно! Пошли на разведку! – Он ткнул Никитушку в бок, решив, видимо, пренебрегать мною, а им помыкать.
Во влипли мы! Липкий лось! Никитушка покорно поплелся. Поколебавшись, я тоже спрыгнул. Катер авось не уведут. А если и уведут – то бог с ним. Главное – друга спасти, идущего в новых экономических условиях пьяным зигзагом. Ирка меня убьет, если что с ним случится. Пойду.
Сенная в те годы торговала с земли, с кинутых в грязь картонок, именно на них лежал весь товар. Консервы, почему-то в солидоле – во всяком случае, обмазанные им снаружи. Стояли бутылки, облепленные опилками. Магазины с шикарными прилавками, санитарно безупречные, были в ту эпоху почему-то абсолютно пусты. И если кто и поднялся с тех лет в князи, то как раз из грязи. Редкие ларьки над картонками гляделись уже как дворцы. К одной из картонок мы подошли. Пожилой пролетарий распродавал добро родного завода.
– Список, – требовательно сказал Коля-Толя, наш Вергилий, проводник в этом аду.
Продавец протянул картонку цен и наименований… Цены столько с тех пор скакали, что я их забыл, но перечень товара поразил меня – помню его до сих пор: шланги армированные гофрированные, паста уплотнительная, ключ фильтра, трубозажим, диск обрезной по камню, по металлу, пистолет герметика, бабочки полдюймовые папа-мама, футорка хромированная, водорозетка, уголок-хром, заглушка, муфта, хомуты.
– Подшипники покажи! – потребовал Коля-Толя уверенно, да и торговец не подкачал, тут же картонку нам дал…
Список подшипников тут я не привожу за неимением места.
– Дорого! – жестко произнес Коля-Толя, возвращая реестр.
– Почему дорого? Мы ж мясо отдаем! – воскликнул Никита, но Коля-Толя и продавец (одна шайка?) даже не повернулись.
– Так!.. Обложили! – вдруг проговорил Коля-Толя, глянув на убогий ларек, высившийся неподалеку.
– Кто обложил? – нервно спросил Никита.
– Кто? Эти… горные орлы!
Действительно, несколько «горных орлов», крутя на пальцах цепочки с ключами, стояли невдалеке.
– А нам-то что? – спросил я грубо.
– Так это ж мой ларек! – сообщил Коля-Толя.
Выходит, это касается и нас? Как пелось в модной в те годы песне: «Если радость на всех одна, то и беда одна»? Но – с какой стати?
– Подпалят! Надо все выносить! – скомандовал Коля-Толя.
Он отпер ларек, и под взглядами «орлов» мы с Никитушкой с натугой подняли, отнесли и поставили на корму скособоченный ящик, брякающий бутылками вина с удивительным названием на косой наклейке – «Гара-Еры». Потом – еще ящик.
– Смотри, как сильно осел! – показал Никита на ватерлинию катера.
– Лучше утонуть, чем тебя сожгут! – гордо сказал Коля-Толя.
– Что – и катер сожгут? – поинтересовался я.
– А то! – уверенно он произнес. – Слушай меня! Кстати – ты тоже, – Никиту одернул. – Пошли! Еще один ящик нести..
Стремительная карьера! Вчера еще Никитушка был почти доктором наук (одной, во всяком случае, ногой), и вот – грузчик у какого-то ханыги. К тому же имеющий шансы быть заживо сожженным. Как, впрочем, и я.
– За что они сжечь-то тебя хотят? – вскользь поинтересовался я.
– Что значит – «за что»? – дерзко ответил Коля-Толя. – Так я же им долг не отдаю!
Мы с Никитой ошеломленно глянули на него. Этот «буревестник экономической свободы» нас пугал.
– А чего ж ты… не отдаешь-то? – И Никита, похоже, уже засомневался в своем фаворите.
– Так на чем же я тогда поднимусь?
Дикая логика! Но только лишь она, видно, и правит сейчас? Катер осел от вина. Теперь у нас, значит, плавучий ларек? И, значит, нам и ждать в гости «красного петуха»? Так?
– Как-то все… больно динамично! – пробормотал я.
Не покидало меня предчувствие, что сегодня будет мучительно-долгий день. И предчувствие, похоже, меня не обманывало. Солнце еще не коснулось крыш – а уже столько…
– Подшипник где?! – встряхнул я было задремавшего Колю-Толю.
Придется мне, как лейтенанту Шмидту, взять командование этим кораблем. Коля-Толя как-то задумчиво глядел на нас. Прочитать его взгляд было не трудно: а вы-то, вообще, кто такие на этом корабле?
– Ладно… что-то сделаем, – лениво произнес он.
Один «горный орел» с берега, с зажигалкой в руке, уже хищно поглядывал на нас.
– Валим отсюда! – пробормотал Никита, который, надо отметить, при всем его бешеном нраве был трусоват. – Ну где твой подшипник? Скорее!
– Скорее… – Коля-Толя отвечал уже знакомой нам присказкой, которую вряд ли стоит вторично тут приводить.
Бомжи, рассевшиеся на ступеньках спуска, как в амфитеатре, комментировали момент.
– Зря вы с Колей-Толей связались! Совсем без башни! Против Хасана пошел!
Это, конечно, вдохновляло.
