– Узнай, чего хочет! – Никита сказал.
Судя по кирпичу, жаждет помириться. И я, как опытный дипломат, стал карабкаться вверх для переговоров.
– Что за бардак в форме одежды? – сурово встретил меня наш друг.
Действительно: для тепла надел короткий свитер на длинную рубаху. Торчит. Непорядок! Поправим.
– Ну как ты тут? – слегка виновато спросил я. Бросили друга.
– Нормалек! – ответил он. – Тут отлично, вообще. Экстремальное строительство!
Действительно, скелеты каких-то огромных сооружений маячили вокруг.
– Самое то, – добавил он, – что тут мазут перекачивают из танкеров в цистерны!
Мазут – это жизнь!
– А… где брат твой? – поинтересовался я.
– Да тут… связался с красулей одной… со зверофермы.
Тоже неплохо.
– А ты, Раздолбай Иваныч, как жил? – Он вдруг обратился к Никите.
От такого приветствия Никита слегка ошалел, открывал-закрывал рот, не в силах ничего вымолвить.
– Ну ясно. Бухой, как всегда! – продолжил тот. – Нормалек, вообще. Кто трудится – а кто бухает!
Никиту пора спасать – задыхался негодованием.
– Ну ладно – показывай! – строго сказал я Коле-Толе. – Что тут у тебя?
У каждого – свой пейзаж. С ним мы сразу оказались в бескрайнем сплетенье путей, составов, цистерн и платформ, с ржавыми свалками по краям, на первый взгляд, хаотичными, но полными смысла для него. Шпалы черные, просмоленные…
– Что делают, а? – сказал он мне, кивая на темную цистерну с надписью «Светлые нефтепродукты». Что-то возмутило его.
Тут же жили и люди. Настоящий бидонвиль… бедно-виль, сложенный из похищенного прямо тут, на станции. Коля-Толя тут свой, приветствовал, называя по именам, обитателей – хотя лишь утром появился. Но… Что кому дано!
– Видал? – кивнул на огромный обугленный скелет гигантского сооружения. – Нефтяная фирмочка тут одна была – зарядила все заправки бензином пополам с соляром. Умники! Полгороду карбюраторы забило – прочихаться не могли. И вот – возмездие… маленький пожар!
Все тут – ему родное. Быстро вошел.
– О, он-то мне и нужен! – Коля-Толя произнес.
Кинулся к солидному человеку в шляпе, с портфелем. Мы деликатно отстали.
– …я тут тиссо-самшитовую рощу насажу, – доносился до нас говорок Коли-Толи, – тогда они меня только через ЮНЕСКО достанут!
Не успеваешь следить за его мыслью! Гордый, вернулся к нам.
– Ну… все заряжено! – произнес он.
– Надеюсь – мы тоже «заряжены»? – уточнил я.
Он сухо кивнул.
– Пить будешь? – вдруг обратился он ко мне неожиданно демократично. Вряд ли он имел в виду воду.
– На свои – нет! – собрав всю волю в кулак, ответил я твердо. Потом эта формула, найденная там, не раз спасала меня.
– Ну?.. А на общие? – спросил он.
От удивления я даже остановился. На какие «общие». Что это с ним? Заговорила совесть?
– А… где они? – заинтересовался Никита.
– А заработать надо! – сурово произнес он. А мы-то было расслабились. – Ладно, – снова смягчаясь, произнес Коля-Толя. – Я тут одним полкузова поддонов накидал – надо закончить.
Видимо, будем теперь жить тут, зарабатывая мелкими погрузочно-разгрузочными работами и тут же тратя, по указаниям Коли-Толи, на вино.
Платформа, едущая по рельсам сама по себе, точно остановилась рядом с нами. Доставила ржавый натюрморт… Бери, строй, живи!
– Это чуть позже! – оценил «поданное предложение» наш друг. – Тут на четвертом пути две мехсекции вина – пока хватит нам! – решил нашу судьбу Коля-Толя. – Надо выпить перед дракой-то, – мягко добавил он.
Заманчивые перспективы!
– Какая драка-то? – поинтересовался я.
Мы с Никитой тормознули, пытаясь устоять над пропастью народной жизни, в которую падали.
– Так с местными, – терпеливо, как несмышленышам, пояснил наш гид. – Ты что думаешь, они за так это отдадут? – Он обвел рукой окружающее нас богатство. – Кровь придется пролить!
– Да. Конечно, – интеллигентно согласился Никита.
Ждет нас неправый бой. Нет у нас четкого классового чутья, умения провести границу между собой и хаосом… Помню, как Никита, причесанный, а-тю-тю-женный, с чертежами в руке на защиту своей диссертации шел – как вдруг его ханыга остановил: «Пошли!» – «Да я тут, – забормотал Никита, разворачивая зачем-то чертеж, показывая, – вообще-то диссертацию иду защищать…» – «Ладно. Брось. Скажи лучше, зачем ты вчера ушел? Не делай больше так!» Под этим неумолимым нажимом Никита последовал было по указанному пути – лишь Ирка, увидев все в форточку, кинулась и сумела его отбить. А так бы!.. И тут Никита боялся этого, потому и бежал из этого села. Но не скрылся.
– Вон поддоны хватай! – Коля-Толя указал нам путь в сумрак склада.
Все? Прежде чем утонуть в этой жизни навсегда, мы оглянулись на прежнюю. Виднелась река, наш катер у пирса. Единственный, кто мог изменить нашу судьбу, – это Игорек с его высокомерием: «Простите. Не имею чести. Пардон…» Так бы он говорил с «работодателем». Но где он? Попробуем сами.
– Нет… мы, пожалуй, поплывем, – пролепетал Никита, чуть качнувшись к обрыву.
– К-куда вам плыть?
– Туда. – Никита неопределенно махнул рукой.
– А у вас что, подшипник цел? – проницательно усмехнулся Коля-Толя.
Как в воду глядел! Знал свой товар. Нет у нас подшипника! Мы с тоской поглядели на недоступный более водный простор. По зеркальной глади доносилось сюда:
– Ален!.. Ты куда-а собралась?
– А на свида-ание! У меня же свидание есть!
Вздохнув, мы двинулись к складу.
9
– Постой! – заорал вдруг Никита.
На далеком речном горизонте появился вдруг серебристый паук на ножках.
– Оно! – Никита произнес. – Судно! На воздушной подушке!
Вспомнил! Тогда, вблизи, оно казалось огромным, а издалека… тоже впечатляло!
– Там же ботинки мои! – вскричал Никита и, прыгнув, стал съезжать по наклонному скату с острыми камешками… Разбежался! Так и ходит тот «паук» до сих пор в его ботинках! Но Никитушка помнит то купание, когда нырнул в воздушную подушку обутый, а вынырнул босой. Помнит! Значит, не пропил еще мозг.
Судно поднималось из воды на дрожащих призрачных лапах… потом стало оседать, выруливая к берегу. Уже можно было разглядеть пассажиров. Один из них махал нам ладошкой, лениво-грациозно… Игорек! Спаситель наш! Только он так может махать!
– Игорек! – воскликнул я радостно.
