Книга За грибами в Лондон, страница 94. Автор книги Валерий Попов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «За грибами в Лондон»

Cтраница 94

…Четвертый тягучий гудок! И только мы, защебетав, двинулись, как снова потянулся гудок. Первый… Потом – второй… Третий. Мы долго стояли, разинув рты… Четвертый.

– Ну все! Мы так не уйдем! – сказал я. – Это они играют с нами так. «Любовные игры»!

– Для кого «до», а для кого и после, – уныло сказал Никита, плетясь позади.

– Для тебя сделали исключение, – ласково пояснил Игорек.

И лишь мы отплыли – послышался взрыв, и град огромных камней просвистел по воздуху и, шипя, погрузился рядом. Циклопши не просчитали заряд – а то б нас накрыло.

11

…Мы лишь с трудом перевели дыхание, как Коля-Толя сразу же предложил нам причалить в соседней бухте, где, он точно уже знает, все будет «тип-топ». «Отличные бабы! Зуб даю!» Но его зубами и бабами никто не заинтересовался – после великанш-циклопш чувствовалась некоторая апатия. Тем более они так раскачали Ладогу – только держись! Ветер свистел, срывая белое кружево с черных волн. Открывалось вдруг дно, мы скользили с высокой волны прямо на камень.

– Ну так гуляем мы или нет? – отражая золотым зубом вспышку молнии, настаивал Коля-Толя.

– Нет! – отрубил я. Пришлось роль капитана взять мне. После циклопш Одиссей наш как-то потерял всю уверенность. Все! Обросли эпосом достаточно! Как Садко – богатый гость в подводное царство стремился – мы не хотим.

– Не пойму, что ты олицетворяешь, – нагло сказал мне Коля-Толя, замышляя, видимо, бунт на корабле.

– В настоящий момент я олицетворяю грубость! Все!

Скорей уйти бы от берегов! Все берега Ладоги на карте обведены крестами – что означает, оказывается, не могилы, а камни… Впрочем, и первая трактовка верна.

И снова – с водяной горки вниз, и перед носом – уже два камня. Глаза не разбегаются, а, напротив, сбегаются в точку… Пронесло! Все еще любовные игры циклопш?

Доигрались! Катясь с водяной горки, ласково жахнулись о камень кормой. Вода в катере была уже по пояс: то ли через верх захлестнуло, то ли не держит ремонт. Не верили раньше в смерть! Но теперь? Буквально вижу ее! Надо было остаться у циклопш! Было чудесно – по сравнению с этой чернотой, внизу и вверху! Красненьким тазиком я черпал воду, передавал Никитушке – и тут же ветер слизывал из него воду и сплевывал в катер. Игры!.. Предсмертные любовные игры!.. Все! Переходим на статус подводной лодки: черная вода в каюте сровнялась с уровнем Ладоги – так что переливать воду не имеет большого смысла. Заглох, всхлипнув, мотор. Пустил таз плавать – красиво краснея на черном, он уходил от нас. У него-то, единственного, как раз есть шанс спастись, прибиться куда-то к берегу – и юная босая поселянка примет его. Будет мыться в нем, напевая… Это уже малахольный предсмертный бред. Я-то не таз.

– Таз уплывает!

Только заметив это, Никита заорал, выкатив зенки. Может, хоть жадность нас спасет? Не может быть, чтобы с таким накалом чувств люди погибали. Гребя спинками сидений, гнались за тазиком. Самое черное в черном – мыс. Обогнули!

– Огонь! – прохрипел Никита.

Есть такие безжизненные огни – створы, стоят на деревянных щитах на безлюдных островках и даже на плоских камнях среди волн, освещают дикость возле себя, но работают. Если «свести» пару створ одного цвета в линию – значит, точно по фарватеру идешь.

– …Это не створы! – через ветер Никита проорал.

И вроде бы не звезда – хотя звезды так же порой подмаргивают… Это живой огонь!.. Но такой далекий, что разве что для прощания с жизнью годится он.

Ни фига! Я занырнул в каюту, немножко поплавал там и вылез с багром и одеялом. Зацепил порванным углом одеяло за багор. Парус!.. Потащил нас!

Игорек поймал в рубке по приемнику «Маяк», любимая песня наша пошла, ансамбля «Вингз» («Крылья») под командованием Пола Маккартни. «Хоп!» Взлетаем в черную гору. «Эй, хоп!» Скользим вниз с горы.

Потом Игорек сделал каждому по коктейлю «Манхэттен» и с изумлением на волну смотрел: что за дурь встревает тут в элегантный ужин?

Доползем! Тем более брюхо уже не смолкая скребет по камням – лишь бы не развалиться. Плюха в корму – и мы, шаркая, подвигаемся еще на метр к берегу. Волна откатывается – и мы на пьедестале стоим, как памятник… нашему безрассудству! Сколько лет с того времени прошло… и безрассудства больше не было. Жаль.


Это не костер вовсе! Горит изба… Что это изба – понять можно только по форме пламени – самой избы уже не видать. Прыгаем с носа, как десантники, в поднятой руке Игорька приемник орет, я, на вытянутых, держу багор. Вылезаем, скользя. Сзади еще холодно, спереди – жарко. Ни секунды не передохнув, кидаемся к пламени. Лучший, а часто единственный способ спастись самому – это пытаться спасти другого. Если бы не пожар – утонули бы.

В горящую избу (за неимением женщин) пришлось входить нам самим. Дверь снаружи подперта колом, что явно говорило о злонамеренности. Сбив багром горящий кол, я распахнул дверку. Мгновение спустя оттуда выкатился дымящийся «колобок», накрывшийся сверху пиджаком. Скатился в озеро, выкатился назад и тут кинулся в избу… что-то дорогое спасать? Выскочил: глазки-буравчики под лохматыми бровками, в руках – черный, огромный, с плоским диском пулемет Дегтярева… Презент спасителям? Да! Повел дулом по нам.

– Ну что, суки? Взяли? – Очередь поверх голов. Стал утирать рукой слезящиеся глазки. Боевой дядя: чуть нас не положил.

– Вали его! Это ж Федя-Колобок! – скомандовал Коля-Толя. – А то он нас! – Что тут у тебя?

У каждого – свой пейзаж. С ним мы сразу оказались в бескрайнем сплетенье путей, составов. Он кинулся Колобку под ноги, и тот упал.

Освобожденный узник был нами же и повязан бельевыми веревками. Такова, увы, жизнь!

Потом – допрос… в процессе которого Федя-Колобок завладел инициативой.

С пулеметом Дегтярева на борту – по его словам – мы превратились бы в отличный патрульный катер, грозу браконьеров, о чем Федя-Колобок только и мечтал. Шатаясь по прибрежным селам в поисках пакли, смолы, пива, мы только и слышали жалобы на его крутой нрав. Поставленный завхозом на базу отдыха большого завода (увы, исчезнувшего), он сразу же стал превышать свои полномочия: ломал силки на ондатру, поставленные не в срок, резал сети, отнимал ружья, однажды отобрал у охотника даже пулемет, повторив фактически подвиг Матросова – правда, не до конца.

– Похоже, тебе тут не жить! Угробят тебя! – подвел итог Коля-Толя, и был прав.


Провожали, надо сказать, Федю душевно. Собралась вся округа, и стол во дворе, уцелевший при пожаре, был завален прощальными дарами (большую часть которых Федя гневно сбросил со стола, посчитав взятками). Катер нам наладили полностью – лишь бы Федя уплыл, так что вернулись мы домой исключительно благодаря Фединой популярности и авторитету.

– Да, без тебя у нас последняя совесть уйдет! – с болью сказал со стаканом в руке механик Витя, главный браконьер, наверняка причастный к поджогу. – Мы ж тебя любим… так что уезжай скорей от греха!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация