Олегу казалось, что он говорил очень тихо, практически шептал. Но, видимо, слух у псоглавцев оказался очень чутким, а может быть, они просто нервничали из-за окружающей обстановки, а потому реагировали на каждый шорох. В общем, из нагромождения палок и шкур, к которому вывела проложенная гноллами тропа, выскочили две сутулые и худощавые, но все равно очень большие мохнатые фигуры с оружием. И без всяких разговоров пустили его в ход. Один из них бросился с громадным двуручным боевым топором на оборотня, а второй, видимо, предпочитал дальний бой, поскольку резким взмахом своей лапы послал в полет ранее сжатое в ней короткое копье. Только полученная за время службы реакция позволила боевому магу вовремя отшатнуться в сторону, когда мимо его щеки на расстоянии сантиметра пролетел тяжелый и острый дротик. Промедли он хотя бы секунду — и мог бы снова потерять лишь недавно выросший заново глаз. А вслед за первым метательным снарядом уже несся второй — рядом с палаткой оказались сложены штук шесть или семь подобных палок с острым наконечником. И следующий бросок оказался нацелен даже лучше первого. Впрочем, сложно было ожидать косорукости от существа, которое регулярно тренируется со своим оружием, поскольку от этого зависят его рацион, здоровье и жизнь. Не возникни перед животом Олега пленка магического щита, при столкновении с которым снаряд потерял всю свою инерцию и шлепнулся под ноги чародею, парню пришлось бы спешно регенерировать себе новую печень.
— Задрал! — Выругался волшебник, напрягая свой дар и подхватывая своей волей валяющееся у ног псоглавца короткое копье. Наклонившийся за третьим дротиком нелюдь, должно быть, очень удивился, когда оружие само подпрыгнуло ему навстречу. И вонзилось прямиком в пах, прикрытый лишь повязкой из шкур да толстым слоем родной шерсти. Скулящий вой и визг, раздавшиеся через пару секунд, понадобившихся организму гнолла, чтобы болевой импульс дошел до мозга, а грудь набрала необходимого для криков воздуха, подтвердили тот факт, что раньше это существо было мужского пола. Но теперь таковым уже не является. — Доброслава, тебе помочь?
— Сама справлюсь… тьфу. — Противник кащенитки был выше и сильнее среднестатистического человека. Вот только оборотень порвала его, как злой дворовый пес вышедшего на прогулку домашнего котенка. Пытавшуюся обрушиться на нее секиру напарница Олега перехватила одной лапой, а второй полоснула псоглавца по горлу, раздирая его в лоскуты. Как результат, Доброславу окатило брызнувшими из умирающего струями крови, от которых она теперь старательно отплевывалась. — Дохлые они какие-то. Не в том смысле, что нежить, а просто помяли их основательно. И зельями смердят, как аптекари.
— А?.. Да, действительно. Повезло нам.
Олег внимательно изучил лежащее под ногами кащенитки тело и скулящего невдалеке гнолла, еще не сумевшего распрямиться и прижимающего к паху обе лапы. Действительно, и тот и другой имели на своих телах многочисленные раны, замазанные какой-то бурой кашицей. Но это все равно не могло скрыть того, что в месте повреждений плоть нелюдей вздулась и покраснела, выдавая идущее полным ходом воспаление. Для холодного или огнестрельного оружия такая картина, по мнению целителя, была не слишком-то характерна, а вот для укуса какой-нибудь ядовитой твари — самое то. Возможно, потому с псоглавцами и получилось справиться так легко.
Подобранный чародеем дротик поставил точку в жизни новоявленного евнуха, и теперь уже никто не мешал двум авантюристам осмотреть то место, к которому их вывела расчищенная гноллами тропинка. А нелюди, кстати, прокладывали ее достаточно уверенно, раз безошибочно вышли к крыльцу особняка, оформленному в так называемом греческом стиле, то есть с поддерживающими крышу резными беломраморными колоннами. Или сами греки этот стиль успешно скопировали у более развитой цивилизации? В любом случае, колючий кустарник на бесплодном камне не пророс, хотя, наверное, и пытался, и только тянул в его сторону свои ветки. И именно поэтому гноллы решили разбить лагерь в месте, где они хотя бы повернуться могут без боязни лишний раз подвергнуть свой мохнатый зад экстремальному иглоукалыванию. На нескольких растопырившихся в разные стороны жердях была натянута линялая и местами облысевшая шкура какого-то крупного животного, а под ней были свалены в кучу тощие мешки, из-за постоянного трения о спины носильщиков вытершиеся и облинявшие еще сильнее. Чернело несколько пятен, оставшихся явно после розжига костра. Отдельно стоял тщательно закрытый крышкой бочонок, в котором немедленно сунувшая нос внутрь Доброслава обнаружила воняющую тухлой рыбой маслянистую жидкость.
— Ничего ценного нет… — Олег осторожно распотрошил пожитки псоглавцев, вытряхивая их телекинезом. На запыленный мрамор посыпались связки сушеных грибов, пластинки вяленого мяса, клубки суровых грубых ниток, иголки разной толщины, рыболовные крючки, мелкие шкурки зверьков, каменные или стальные наконечники для стрел и прочий скарб примитивных охотников-собирателей. — Хм, в прошлый раз мне куда более богатые гноллы попались.
— Раз на раз не приходится, — пожала плечами Доброслава с видом бывалой грабительницы, — тем более эти шакалы шли в место, откуда либо приходят с богатой добычей, либо не возвращаются совсем. Зачем им было с собой какие-то ценности брать?
Входная дверь у здания отсутствовала, поскольку то ли сгнила, то ли гноллы пустили ее на дрова. Но кащенитка неожиданно сильно заинтересовалась выбитыми в камне над входом рунами, которые, может, и выветрились слегка, но все же оставались вполне читаемыми.
— Это не дом Бессмертного, это лишь место проживания… мм… Подателя красоты? — Оборотень не смогла сразу подобрать на русском языке нужный эпитет к прочитанному ею гиперборейскому слову. — Я не очень понимаю, кто это. Придворный художник или, может быть, гример…
— Да хоть любовник. Мои предрассудки не настолько дремучи, чтобы имелось серьезное предубеждение по отношению к имуществу тех, кто давно умер, даже если они при жизни были геями. — Олег осторожно заглянул внутрь здания и ничего не увидел. Совсем ничего. Внутри уже в нескольких метрах от двери царила практически непроглядная тьма. Нет, окна-то в строении имелись. Но поскольку их никто не мыл много веков, то они заросли пылью слишком сильно, чтобы пропустить внутрь хоть один лучик искусственного света. — Возвращаемся. Нам придется наделать факелов из той колючей гадости, дротиков и вонючего масла гноллов. Иначе черта с два мы внутри что-нибудь найдем.
— Свет и треск огня нас выдадут еще на подходе… — задумалась Доброслава. — А впрочем… зачем нам вообще сюда лезть? Те двое, которых мы прикончили, вряд ли являлись последними выжившими из всего отряда. Скорее всего, через несколько часов гноллы сами нам сюда всю добычу вынесут.
— Логично. И может быть, их даже будет куда меньше чем семеро, — согласился Олег, мысленно отвешивая себе подзатыльник. И как он сам не додумался до такого простого решения, как засада? Наверное, сказывается опыт службы в армии, где основной тактикой для линейных войск является грубый натиск. Солдаты не прячутся от врагов, это враги прячутся от солдат. Вот только боевой маг третьего ранга как-то подзабыл, что за спиной нет не только армии, но и хотя бы его собственного десятка стрельцов, способных и дружным залпом пищалей поддержать, и в рукопашной супостата бердышом огреть как следует. — Тогда покарауль, пока я буду маскировать покойников под живых псоглавцев. Уверен, мне по силам так загримировать свежих зомби, что обман вскроется лишь после того, как они вцепятся кому-нибудь в горло.
