- Ясно. А почему у вас здесь холодно? В племени было гораздо теплее…
- А мы гораздо дальше от Горлохума.
- Насколько дальше?
- Дальше.
Я помолчала, поняв, что Ирвин не скажет того, чего не хочет говорить. Ильх улыбнулся, глядя на меня сверху вниз.
- В Нероальдафе полсотни таких гротов. Некоторые принадлежат знатным горожанам, некоторые общие. Нравится?
- А этот чей? - всполошилась я. Блондин снова улыбнулся.
- А этот - мой, - сказал он. - Знаешь, ты необычная. Хоть и чужачка. Кожа такая светлая… в воде, как снег…
Он вдруг рывком поднялся и принялся раздеваться. Я слегка ошарашенно проследила, как с тела ильха исчезла одежда, а сам он нырнул в черную воду. Вынырнул, фыркая, широко улыбнулся.
Я задумалась, надо ли мне пугаться. И имеется ли в этом поступке хоть какая-то сексуальная подоплека. С моей точки зрения - да. Но ильхи другие, в этом я уже успела убедиться. И возможно, Ирвин тоже решил погреться? Всего-то.
Но тут сделал широкий гребок, мигом оказавшись рядом, и прижал меня к каменной стене.
- Интересно, почему ты все еще жива, чужачка? И почему Сверр притащил тебя в свой дом? Мне это дико не нравится, чужачка. Злит до темноты. И будет лучше, если ты прямо сейчас мне все расскажешь, - протянул ильх, и я с ужасом увидела, как меняются его зрачки.
- Не трогай меня, а то… - дернулась я, отбросив свои надежды. Подоплека в действиях ильха была, да еще какая… Я прямо чувствовала эту подоплеку своим животом. Внушительную такую…
- А то что? - он хмыкнул. - Все еще не поняла, чужачка? Здесь нет твоих стражей, твоих па-ра-лизаторов, и больше нет тебя. Ты пленница в Нероальдафе, а значит, бесправна… Да и не особо ценная, судя по тому, что тебя заперли в кладовке. - Ирвин слизал влагу с моей щеки, голос стал глуше. - Если понравишься мне, заберу тебя, чужачка… Так что постарайся… Удивишь меня?
- Меня зовут Оливия Орвей! И не смей ко мне прикасаться! - разозлилась я и изо всех сил ударила ильха по лицу. Моя ладонь оставила на смуглой коже светлый отпечаток. Но от рывка я потеряла равновесие и хрупкую опору стены, ушла под воду. И тут же мои ноги что-то оплело… чешуйчатое, живое…
Ужас лишил тех несчастных остатков кислорода, что еще был в груди. Змея? Водоплавающая змея?
Хёгг?
Ирвин.
Наверху блеснул огонь, на миг осветив черную глубину. И я увидела, что больше не было человека. В глубине блики света скользили по чешуе огромного морского змея, что обвил меня хвостом и тянул вниз…
Я забила руками, пытаясь вырваться и сделать хоть один вдох. Наверху снова блеснуло, и сквозь пелену воды я увидела лицо Сверра…
И тут же смертельные объятия исчезли, а я вынырнула, жадно хватая открытым ртом воздух.
Ирвин возник рядом, окинул меня насмешливым взглядом, раскинул руки на противоположном бортике колодца.
- Рад тебя видеть, Сверр, - без доли смущения сказал он.
Сверр смотрел сверху и молчал, потом качнул головой и посмотрел на мужика, что топтался рядом.
- Еще раз узнаю, что мой приказ нарушен, отправишься на корм волкам, - негромко произнес Сверр. Золотые глаза сверкали, хотя лицо оставалось равнодушным.
- Но Ирвин-хёгг приказал… - начал мужик и осекся под обжигающим взглядом. Вжал голову в плечи.
- Ирвин. Ко мне, - бросил Сверр и, развернувшись, ушел.
Ирвин задумчиво посмотрел на меня, а потом неожиданно нырнул и пропал. Его одежда так и осталась лежать возле колодца.
- Вылезай, чужачка, - хмуро велел мне мужик наверху. - Хватит хёгга дразнить. Шибко он любит, когда дева в воде болтается… Все это знают. Лезь, я не смотрю… Ну тебя в пекло Горлохума - смотреть … Потом бед не оберешься… Раз уж хёгги злятся, лучше в сторонке стоять и не вмешиваться… А риар-то вовсе в бешенстве, уж я-то вижу…
Мужик ещё что-то бормотал, стоя ко мне спиной, я же подтянулась и выбралась на горячий камень. Стянула мокрое белье, решив, что терять уже особо нечего, вытерлась тем самым полотняным плащом, что был на мне до прихода сюда. А потом бессовестно натянула на себя штаны Ирвина и его теплую рубашку без рукавов. Все это подкатила, подвязала, укуталась в плащ с белым мехом.
Мужик крякнул, когда повернулся и увидел меня.
- Ох, дурная ты, чужачка! Ну да ладно, дурные все равно долго не живут.
- Это с пневмонией долго не живут, - ответила я, засовывая ноги в мужские сапоги. Огромные, конечно, но лучше чем босиком. - И с воспалением легких. И без антибиотиков. Вот есть у вас антибиотики? Я так и думала. А я все это точно поймаю, если начну разгуливать мокрая и без одежды. Куда меня велено отвести? Снова в кладовую?
- Топай уже, - удивленно отозвался мой провожатый. - Дурная, говоришь не пойми что… да еще и болтливая. Ничего. И болтливые долго не живут.
- У вас тут вообще хоть кто-нибудь живет? Или всех перебили? - не стерпела я. Мужик не ответил, но я заметила скользнувшую по его губам усмешку.
ГЛАВА 16
- Стойте! - попыталась я воспротивиться возле знакомого чулана. - Можно мне бумагу и ручку? Ну хотя бы уголь, чтобы писать? И кофе? Маленькую кружечку, и я буду сидеть здесь тихо, как мышка, обещаю!
Мой страж покачал головой.
- Ох, дурна-а-ая! Может, тебя риар того, уронил, когда нес? Да пару раз… - протянул он. - Нет у нас никакой кофии! Входи давай!
Меня снова заперли. Но на этот раз я хотя бы была чистой, сытой и даже тепло одетой. Неплохо, учитывая обстоятельства. К тому же, у меня есть горшок, а на сундуках вполне можно отдохнуть и подумать.
Итак, что мы имеем? Второго… хёгга. Значит, Ирвин тоже не человек. Кричать «не может быть!» я устала, так что пришла пора примириться с иной реальностью. Нелогичной, непонятной, но вполне осязаемой и материальной. Где-то внутри довольно улыбнулся исследователь, предвкушая новые знания. Снаружи опустила голову испуганная и растерянная женщина. Но ее я попросила подвинуться и не мешать думать.
Итак, два хёгга. Разные. Ирвин обернулся, будем называть этот процесс так, в воде. Он светловолосый и голубоглазый. К тому же, я еще помню, как он крикнул что-то повелительное в тот день, когда я увидела в озере странного зверя. И женщины племени говорили о четырех хёггах. Тот, что наверху, тот, что в воде, тот, что в снегах. И тот, кого нельзя называть.
И если я хоть немного умею делать выводы, то Сверр - дракон черный огнедышащий, а вот Ирвин - водяной. Или водный? Лагерхёгг и Ньордхёгг - так говорили аборигенки племени. Я по привычке вскинулась, чтобы найти бумагу и все записать… И снова улеглась на сундук, досадливо поморщившись. Нет тут никакой кофии, и бумаги, может быть, тоже нет. Кофе буду пить дома.
Я закусила губу. И никаких «если». Я вернусь.
