- Научу, - тихо произнесла я. Да, времени осталось немного. И надо все успеть. Причину, по которой у риара не рождается наследник, я заподозрила уже давно. Предположила бы, что он вовсе не может иметь детей, да Бьорн рассказал по секрету о пленницах, что понесли от Данара.
Но вовсе не исследования риара занимали меня все эти дни. Под предлогом поиска причин я лишь тянула время и изучала местные нравы. К счастью, мои передвижения не ограничивали, но снежный приставил ко мне стража, что таскался следом, позевывая. Ему я тоже улыбалась и каждый раз благодарила за пригляд, так что мой охранник чаще всего глазел не на меня, а на пробегающих служанок или высоких тонких дев в искрящихся одеяниях, что ходили по улицам Аурольхолла.
Честно говоря, когда я увидела этих красавиц впервые, то застыла, открыв рот. Мимо меня прошла девушка невероятной, завораживающей красоты - беловолосая и светлоглазая. Дорогой плащ из черного бархата сиял множеством искр, и я с изумлением поняла - бриллианты. Драгоценные камни сверкали и в волосах, ушах, на шее и пальцах чаровницы.
- Вольнорожденная Аргель, - шепнул мне Бьорн. - Сестра риара.
- Какая она красивая, - искренне произнесла я, и дева, кажется, услышала, взглянула с улыбкой. И проплыла мимо.
- Риар ничего не жалеет для сестры. Вырастил для нее уже горы искорок!
- Ты говоришь о камнях? - повернулась я к мальчику. - То есть как это вырастил?
- Ну так, - недоуменно поднял брови Бьорн. - Как все Ульхёгги. Только у нашего риара искры выходят чистейшие, не то что у этих полукровок из Гардошела! Все знают, что покупать искры надо в Аурольхолле, и нигде больше! Кровь у риара чистейшая, вот и искры - такие же!
- А можно мне увидеть, как выращиваются эти… искорки? - полюбопытствовала я. И мы с Бьорном подпрыгнули, когда сзади раздался голос Данара:
- Ты очень любопытна, чужачка.
- Как и все женщины, мой риар, - я склонила голову. Но, кажется, снежный не злился, напротив, пребывал в хорошем настроении. И махнул мне рукой.
- Что ж… я покажу тебе искры. Чтобы ты понимала мою силу и мощь Аурольхолла.
Бьорн при этих словах почему-то пригнул голову и кинулся прочь, страж тоже метнулся под защиту стен. Одна я стояла и хлопала глазами, глядя, как усмехающийся Данар пригибается к земле, а потом его словно накрывает сияющая тень, и поднимает голову уже не человек - зверь. Серо-белый, с бликами на чешуе, длинным хвостом и острыми иглами вдоль хребта. Снежный дракон величиной с небольшой дом… И вроде я уже знала о трансформации хёггов, но стояла, открыв рот, не в силах оторваться от невероятного зрелища.
Зверь мотнул головой, радужные глаза с вертикальным зрачком глянули на меня. Открыл пасть, показывая темно-серый язык и внушительные клыки. И ударил хвостом о брусчатку! Острый, как жало, кончик выбил каменную крошку совсем рядом со мной. Инстинктивно дернулась в сторону, краем глаза уловив мелькнувшую искру. И застыла, пораженная. Бриллианты таились в чешуе драконьего хвоста. За серыми пластинами, броней укрывающими его тело, мерцали драгоценные искры. И от удара одна скатилась вниз, упала в пыль дороги.
Я присела, подняла. На испачканной чернилами ладошке подмигнул прозрачно-голубой бриллиант.
- Можешь оставить себе, - сказал риар - уже человек. - Если ответишь на мой вопрос - получишь еще десяток. Да крупнее. С таким даром тебя любой воин возьмет в свой дом.
- Благодарю, мой риар, - на автомате ответила я.
Данар кивнул и удалился, я проводила его взглядом. И задумалась. Уже в который раз. Что будет, если конфедераты узнают обо всем, что видела я на фьордах? Пещеры Сверра, полные золота, бытовая и необъяснимая магия, бриллианты на шкуре хёгга, подчинение моря, неба, земли... Жестокость рядом с жертвенностью, мужчины и женщины, отличные от конфедератов, словно черное и белое…
Два мира, которые невозможно смешать.
И я - антрополог Оливия Орвей, уже готовая расписаться в своем полном бессилии и полнейшем провале исследовательской миссии. Потому что здесь, на фьордах, я с абсолютной ясностью осознала, что ни черта не знаю о человеческой природе. Я словно глупая примитивная старуха, что сидит в пещере, чертит знаки на остывшей золе и считает, что видела мир. А на самом деле она видела лишь свою пещеру…
Мне стало дурно. Я схватилась за голову и почти взвыла. Бьорн смотрел на меня с жалостью, верно посчитав, что я так одурела от вида искорок!
А я осознавала, что мой мир изменился настолько, что я уже не смогу стать прежней Оливией. Все, во что я верила, все, что было смыслом моей жизни, рассыпалось в прах, и ничего не осталось…
И в то же время… я не могу остаться здесь, на фьордах. Это я тоже понимала.
И сейчас мне нужна была карта, чтобы покинуть Аурольхолл. Другого варианта у меня не было. Что бы я ни сказала Данару, все закончится тем, что мне придется выполнять женские обязанности. По-другому здесь не выйдет. Фьорды пока не готовы к эмансипации! А я не готова стать игрушкой для развлечения.
- Красиво, правда? - мальчик все-таки решил меня поддержать. - Искорки нашего риара дорого стоят, ведь они не просто украшают, но и защищают от холода. Держи при себе и никогда не замерзнешь.
Я разжала ладонь, блеснул на руке камушек.
- Я думаю, что тебе пригодится одна вещь, Бьорн, - очнулась я и достала из кармашка кусочек бумаги и карандаш. - Ты ведь умеешь вырезать деревянные поделки? Так вот, сделай кое-что. Смотри, я нарисую. Сделай вот такую деревянную рамку, внутри поставь палочки, а на них надень костяшки. Это называется счеты, Бьорн. И с ними ты будешь самым искусным в сложении цифр! Ты ведь хотел этого? А взамен… раздобудь мне карту. Сможешь?
Парнишка схватил рисунок и умчался, я же устремилась в свои комнаты, под присмотром скучающего стража.
***
Ирвин посмотрел на девушку, что спала рядом. Белые волосы разметались по темному покрывалу, нагое тело раскрылось. Красиво. А-тэм уныло скривился. Прав был Сверр. Прекрасная снежная Эйлин желает лишь шелка и драгоценности, а в постели с ней скучно. Да и слишком легко она пошла за хёггом, позабыв о своем муже. Противно как-то… А любоваться белым телом надоедает слишком быстро. Вот и Ирвин уже налюбовался. А ведь когда-то казалось, что, заполучи он деву, и не выпустит ее из спальни целую зиму. Зима еще не началась, а он уже пресытился.
Дева заворочалась во сне, недовольно чмокнула губами. И а-тэм испытал внезапный приступ раздражения. Дернул Эйлин за руку.
- Просыпайся.
- Что?
Эйлин спросонья хлопала длинными ресницами, смотрела непонимающе. И раздражение усилилось.
- Одевайся и уходи, - приказал Ирвин, сталкивая деву с постели. - Живо!
- Что? Но почему?
А-тэм рыкнул, не желая объяснять.
- Иди в свой дом, поняла! Тебя проводят.
