– Приятно, да? – Он весело смотрит на меня. – Я способен сделать больше чем просто приятно.
Джош отпускает мои пальцы, подкладывает руки под мои бедра и приподнимает меня на несколько дюймов над постелью.
– Приятно – значит хорошо, приятно – значит хорошо, – лепечу я и затем издаю стон.
Джошуа Темплман действительно знает, что делает.
Глаза мои закатываются. Я понимаю это потому, что Джош слегка усмехается и продолжает двигать бедрами. Одеяло отползает в сторону, и вот я на передовой – смотрю на красиво играющие мышцы Джоша, ему в лицо.
– Я не милый, – говорит он.
Мы начинаем медленно скользить друг по другу, добавляя нашим движениям вращение. Ничего подобного я раньше не чувствовала. Что только подтверждает: ни один из моих прежних парней не делал этого правильно. До настоящего момента.
Джош слегка хмурится, концентрируясь. Сейчас наши тела сойдутся под новым углом, и это происходит с такой легкостью, что у меня внутри будто срабатывает какой-то маленький выключатель.
– Эй! – Джош снова нажимает на него, и удовольствие от этого такое сильное, что горло перехватывает плач. Опять и опять. В такую игру я еще никогда не играла.
У меня нет сил, чтобы положить руки на плечи Джошу. Каждое его скользящее движение, которое он совершает внутри, подводит меня на шаг ближе к тому, что, вполне вероятно, станет моим концом.
– Ты не устал? – Я стараюсь быть внимательной, но он вместо ответа учащает ритм.
На коже выступает пот. Руки скребут по простыне. От меня осталась одна пустая оболочка, но, кажется, Джоша это не беспокоит. Все, на что я способна, – это вжаться плечами в матрас и попытаться выжить.
– Я умираю, – предупреждаю я. – Джош, я умираю.
Он поднимает за лодыжку мою ногу, кладет ее себе на плечо и обхватывает рукой. Еще ускоряя ритм, с интересом изучает мое лицо. Брови сходятся к переносице. Игра в гляделки абсолютно прекрасна, когда Джош давит на мою не существовавшую на протяжении всей жизни точку G. Теперь она появилась.
– Чертов… Чертов… Джош.
Он отвечает смехом, и я почти отпускаю ситуацию.
Вот в чем моя проблема. Обычно такого не случается. Первый секс с кем-нибудь, как правило, неловок, вы по очереди пытаетесь узнать, что нравится или не нравится партнеру. Раскованное траханье и попытки оттянуть оргазм не происходят одновременно. Но я пытаюсь. И Джош знает это.
– Люси, хватит сдерживаться.
– Я не сдерживаюсь, – возражаю я, но за эту ложь он наращивает усилия. Я бормочу спасибо.
– Всегда пожалуйста, – говорит он и приподнимает меня.
Не представляю, как он выдерживает. Напишу открытку с благодарностью его личному тренеру. Если смогу после этого удержать в руке ручку. Закусываю губу. Пусть это не кончается. Так и говорю Джошу.
– Вечно, делай это вечно, – молю я, уже готовая расплакаться. – Не останавливайся.
– Ну и упрямая же ты, Печенька.
– Пусть это не кончается. Пожалуйста, Джош! Прошу тебя, прошу, прошу…
Он прижимается щекой к моей икре. Это такой сладкий любовный жест.
– Я не кончу, – говорит он мне.
Вижу, мой партнер начинает немного забываться. Глаза затуманиваются, он возводит их к потолку, молясь о чем-то. В свете лампы его прекрасная кожа отливает золотом.
Мягкий, глубокий, ввинчивающийся нырок, похожий на все остальные, – и я ломаюсь.
Меня охватывает не мирное, приятное ощущение. Я стискиваю зубы, вцепляюсь в него и выворачиваюсь. Мучительный стон, который я издаю, вероятно, будит всех постояльцев отеля, но я не могу сдержаться. Это насилие. Я едва не пинаю Джоша ногой в челюсть, но он хватает мою ступню и удерживает ее. Удовольствие перетекает через край, мое тело скручивается, сжимается, вытряхивает из меня душу, я теряю рассудок из-за Джошуа Темплмана. Он прав. Этого явно будет недостаточно. Мне нужны дни. Недели. Годы. Миллион лет.
Я лечу, парю. Смотрю вверх и вижу, что с Джошем происходит то же самое. Он прислоняется к моей ноге, я чувствую его дрожь и слышу облегченный выдох. Джош смотрит на меня, в глазах внезапная робость. Я поднимаю руку, чтобы погладить его по щеке.
Он осторожно опускает меня. Не могу представить, что позволю ему уйти. Обхватываю его руками за плечи, прижимаю губы к его лбу, а в груди у меня чувство очищения, словно я пробежала несколько миль. Джош, должно быть, чувствует себя как после финиша на дистанции триатлона.
Он смотрит на меня и тихо шепчет:
– Как поживаешь?
– Я призрак. Труп.
– Не думал, что могу довести до летального исхода, – говорит он и начинает отстраняться от меня, до боли медленно.
Я молю про себя, отчаянно и безнадежно – нет, нет, нет. Я наркоманка, попавшая на крючок, уже мечтаю о следующей дозе, хотя предыдущая еще растекается по моим венам. Тело мое пытается ухватиться за Джоша, но он целует меня в лоб и извиняется:
– Прости, мне нужно, – и уходит в ванную.
Я смотрю на его спину и падаю на подушки.
Лучший секс за всю жизнь. Лучший вид сзади.
– Это без шуток? – спрашивает Джош из ванной. Похоже, я говорила вслух.
Прикрываю рукой глаза и пытаюсь выровнять дыхание. Чувствую, как проседает матрас, потом Джош накрывает мое остывающее тело одеялом и выключает лампу.
– Теперь ты станешь невыносимым. Но черт побери, Джош! Черт побери! – бормочу я.
– Черт побери тебя саму! – отвечает он, и я оказываюсь в колыбели его рук, прижимаюсь к нему щекой, нежусь в его объятиях.
– Давай разработаем план игры на утро, когда проснемся. Я не выдержу, если ты начнешь чудить и вести себя странно.
– Мы вежливо скажем друг другу «доброе утро», а потом сделаем это снова. – Я говорю так, будто только что перенесла удар. Засыпаю, приложив ухо к груди Джоша и слыша его смех.
Каким-то образом я дожила до утра. Мóю руки и бросаю взгляд в зеркало:
– Боже!
– Что?
Я приоткрываю дверь ванной. Комната тускло освещена лучами, падающими сквозь просвет в тяжелых шторах.
– Забыла смыть макияж. Опять выгляжу, как Элис Купер.
Тушь и тени размазались, отчего глаза кажутся молочно-голубыми.
– Опять? А ты уже выглядела, как Элис Купер?
– Да, в то утро, когда была больна. Я едва не закричала, когда себя увидела. – Я чищу зубы и собираю волосы в пучок.
– Мне нравится, когда ты немного растрепана.
– Ну, тогда я должна нравиться тебе такой, как сейчас.
В душе я безуспешно пытаюсь вскрыть крошечную упаковку с мылом, как вдруг дверь открывается и ко мне присоединяется Джош – так спокойно, будто мы делаем это каждый день. Желание электризует меня, это странная смесь радости и страха.
