На следующее утро, когда Гринберг заехал за ними, оказалось, что теперь он персона нон грата. Она клокотала от ярости и молча сунула ему в руки газету. Гринберг бросил взгляд на название и сказал:
– Да, я уже видел ее в отеле. Это все вздор, разумеется.
– Вот я и пытаюсь сказать это маме, – угрюмо сказал Джон Томас. – Только она меня не слушает.
– Тебе лучше бы помолчать, Джон Томас! Ну так что, мистер Гринберг? Что вы можете сказать в свое оправдание?
Никакого складного ответа у Гринберга не было. Увидев газету, он сразу попытался связаться со своим боссом, однако Милдред ответила, что мистер Кику и мистер Роббинс у министра и их нельзя беспокоить. Гринберг сказал, что позвонит попозже; у него появилось нехорошее подозрение, что неприятности начались не только у него одного.
– Миссис Стюарт, вам, вероятно, хорошо известно, что сообщения в новостях часто искажаются. Речь не шла о заложниках и…
– Как можете вы говорить мне в глаза такое, когда в газете все ясно сказано. Это же интервью с министром по делам космоса. Кто об этом лучше знает? Вы или министр?
У Гринберга было свое мнение на этот счет, но он не осмелился его высказать.
– Ради бога, миссис Стюарт, не надо принимать за чистую монету все, что пишут в газетах. Эти дикие сообщения не имеют к делу никакого отношения. Я просто прошу вас поехать в столицу и побеседовать немного с заместителем министра.
– Как бы не так! Если заместителю министра хочется со мной поговорить, пусть сам сюда и приезжает.
– Мадам, если возникнет необходимость, он обязательно так и сделает. Мистер Кику – джентльмен старых понятий; он не стал бы просить леди приехать к нему, если бы не груз общественных забот. Вам, вероятно, известно, что как раз сейчас происходит межпланетная конференция?
– Я взяла себе за правило никогда не интересоваться политикой, – самодовольно ответила она.
– А вот некоторым приходится, – вздохнул Гринберг. – Из-за этой конференции мистер Кику сейчас не может прилететь сюда сам. У нас была надежда, что вы, из чувства гражданского долга, прилетите к нему в столицу.
– И я согласилась, мистер Гринберг, не хотела, но согласилась. А теперь вижу, что вы меня обманывали. Откуда мне знать, а вдруг там ловушка? Заговор с целью выдать моего сына этим чудовищам?
– Я могу заверить вас, мэм, заверить честным словом офицера Федерации…
– Пожалейте себя, мистер Гринберг. А теперь, если вы не возражаете…
– Миссис Стюарт, я вас умоляю. Если вы только…
– Мистер Гринберг, не вынуждайте меня, пожалуйста, говорить гостю грубости. Но, кроме них, мне нечего вам больше сказать.
И мистер Гринберг отступил. Он оглянулся, намереваясь вовлечь в разговор мальчика, но тот потихоньку улизнул. Гринберг не собирался возвращаться в столицу с невыполненной миссией, просто не видел смысла продолжать спор с миссис Стюарт, пока она немного не поутихла. Чтобы не встречаться с репортерами, он попросил пилота такси высадить его на крыше отеля, однако и там его поджидал человек с микрофоном.
– Полминутки, мистер уполномоченный. Моя фамилия Хови. Вы можете сказать пару слов относительно заявления министра Макклюре?
– Без комментариев.
– Другими словами, вы с ним согласны?
– Без комментариев.
– То есть вы не согласны?
– Без комментариев. Послушайте, я очень спешу. – Что было святой правдой; ему не терпелось позвонить и выяснить наконец, какого черта там происходит.
– Еще секундочку, пожалуйста. Все-таки Вествилл непосредственно связан с этой историей; я хотел бы иметь материал прежде, чем наша центральная контора пришлет сюда тяжеловесов, которые отпихнут меня в сторону.
Гринберг немного расслабился. Какой смысл настраивать прессу против себя, да к тому же этот парень прав: уж он-то знал, что чувствуешь, когда присылают кого-то постарше, чтобы решить проблему, которой ты занимался.
– Ладно. Только покороче, я действительно спешу. – Он вынул сигареты. – Спички есть?
– Конечно. – Они закурили, после чего Хови продолжил: – Тут у нас поговаривают, что все это громыхание министра – просто дымовая завеса, а вы приехали сюда, чтобы забрать мальчика Стюарта и передать его хрошии. Что вы можете сказать на этот счет?
– Без ком… Нет, этого не пишите. Скажите вот что, ссылаясь на меня. Ни один гражданин Федерации никогда не передавался и не будет передаваться в качестве заложника ни одной чужой державе.
– Это официально?
– Это совершенно официально, – твердо сказал Гринберг.
– А что вы тогда здесь делаете? Я понял так, что вы пытаетесь увезти мальчишку Стюарта и его мать в столицу. А столичный анклав не является, в смысле закона, частью Североамериканского Союза, ведь правда? И если вы его туда заполучите, наши местные и национальные власти не смогут его защитить.
Гринберг возмущенно замотал головой:
– Любой гражданин Федерации у себя дома, когда находится на территории анклава. У него сохраняются все права, которые он имел в родной стране.
– А зачем же вы хотите его туда вывезти?
– Джон Томас Стюарт, – быстро и без малейшей запинки соврал Гринберг, – знаком с психологией хрошии так, как ни один человек на свете. Мы хотим, чтобы он помог нам при переговорах.
– Вот это уже понятнее. «Вествиллский мальчик назначен дипломатическим атташе». Годится для заголовка?
– Звучит неплохо, – согласился Гринберг. – Ну как, хватит? А то мне и вправду некогда.
– Хватит, – смилостивился Хови. – Я смогу раздуть это на тысячу слов. Спасибочки, уполномоченный. До скорого.
Гринберг спустился к себе в номер, запер дверь и повернулся к телефону, намереваясь позвонить в Министерство, но тут аппарат ожил. На экране появилось лицо шефа Драйзера.
– Мистер уполномоченный Гринберг…
– Как поживаете, шеф?
– Ничего, спасибо. Но, мистер Гринберг, мне только что позвонила миссис Стюарт.
– Да? – Гринбергу вдруг смертельно захотелось проглотить одну из пилюль, которыми пробавлялся мистер Кику.
– Мистер Гринберг, мы ведь всегда стремились сотрудничать с вами, джентльмены.
– Правда? – Гринберг сделал встречный выпад. – Так это значит, вы сотрудничали с нами, когда пытались убить хрошиа, не дожидаясь утверждения приговора?
Драйзер побагровел:
– Это была ошибка. Она не имеет никакого отношения к тому, что я сейчас скажу.
– И что же вы скажете?
– У миссис Стюарт пропал сын. Она подозревает, что он у вас.
– Вот как? Она ошибается. Я не имею представления, где он.
– Это точно, мистер уполномоченный?
