– Худо тебе, парень?
Фрэнк не ответил.
– Бедный мальчик Фрэнк! – сказал Виллис и поцокал, как будто языком.
Джим в раздумье снова перевел взгляд на канал. Вскоре Фрэнк поднял голову и сказал:
– Я ничего. Это просто минутное, из-за канала. Снова задержка из-за него. Я так устал.
– Слушай, Фрэнк, – сказал Джим, – у меня новый план. Я пойду вдоль этой канавы на восток, пока не найду, где можно спуститься. А ты пойдешь назад и сдашься…
– Нет!
– Дай договорить! Это имеет смысл. Ты слишком болен, чтобы идти дальше. Если ты останешься здесь, то умрешь, признай это. Кто-то должен рассказать обо всем нашим, и это буду я. Ты идешь к скутеру, сдаешься и врешь им, что я, мол, пошел туда-то и туда-то – в другую сторону, конечно. Если соврешь убедительно, это может сбить их со следа, и весь день они будут гоняться за собственным хвостом, а у меня будет передышка. Ты тем временем полежишь в скутере, в тепле и безопасности, а вечером тебя поместят в школьный лазарет. Это только разумно, правда?
– Нет.
– Почему «нет»? Ты просто упрямишься.
– Нет, – повторил Фрэнк, – ничего не выйдет. Во-первых, я не дамся им в руки, лучше умру здесь…
– Дурак!
– Сам дурак. Во-вторых, передышка в один день ничего тебе не даст. Когда они убедятся, что там, где я сказал, тебя нет, они вернутся, прочешут канал на скутере и завтра же тебя поймают.
– Но… Что же ты предлагаешь?
– Не знаю, но твой план не годится. – Фрэнк снова зашелся кашлем.
Несколько минут оба молчали, потом Джим спросил:
– Какой у них скутер?
– Обычный грузовой, «Хадсон-шестьсот» по-моему. А что?
– Смогут они развернуться здесь?
Фрэнк посмотрел вниз, на поперечный канал: его стены покато сходились к дну, а уровень воды в нем был таким низким, что ширина льда не достигала и двадцати футов.
– Не смогут, – ответил он.
– Значит, не будут обыскивать приток на скутере – по крайней мере, на этом скутере.
– Я понял, – перебил Фрэнк. – Ты хочешь выйти на восточный Стримон и по нему добираться домой. Но откуда ты знаешь, выводит к нему эта канава или нет? Ты так хорошо помнишь карту?
– Нет, не помню. Но вероятность большая. А если нет, одну часть пути мы пробежим, а другую часть пройдем пешком, вот и все.
– Когда мы выйдем на восточный рукав, нам все равно останется миль пятьсот до Харакса. На этом рукаве хотя бы станции есть, просто мы вчера одну пропустили.
– На восточном рукаве так же могут быть станции, как и на западном, – возразил Джим. – Весной работы по Проекту начнутся и здесь и там. Я знаю, отец без конца говорит об этом. А по этому рукаву дальше идти просто нельзя, нас здесь ищут. Так чего зря языком молоть? Вопрос только в том, сможешь ты бежать на коньках? Если нет, я все-таки за то, чтобы ты сдался.
– Смогу, – мрачно сказал Фрэнк и встал. – Идем.
Они смело вышли на каменную кромку канала и убедились, что их преследователи все еще обыскивают окрестности того места, где оборвался след. Пройдя три или четыре мили на восток, они обнаружили спуск на лед.
– Попытаем счастья? – спросил Джим.
– Конечно. Даже если они пошлют вдогонку человека на коньках, не думаю, чтобы он добрался до этого места, – следов-то нет. Я устал идти пешком.
Они сошли вниз, надели коньки и покатили вперед. Ходьба излечила почти все последствия сна в неудобном положении, хорошо было снова оказаться на льду. Джим подстраивался под Фрэнка, а тот, несмотря на болезнь, бежал ровно, оставляя позади милю за милей.
Они проехали около сорока миль, и берега стали гораздо ниже. У Джима при виде этого екнуло сердце, – должно быть, канал не доведет их до восточного рукава, это всего лишь сток, ведущий к какой-то низине в пустыне. Свои подозрения он оставил при себе, но еще через час щадить друга больше не было смысла, истина стала очевидной. Берега стали такими низкими, что можно было видеть, что наверху, а лед впереди больше не сливался с голубым небом, а обрывался невдалеке.
Они дошли до этого места – там было замерзшее болото. Берега исчезли, во все стороны простирался неровный лед, обрамленный вдали зеленью. Кое-где из-подо льда торчали пучки травы, прихваченной морозом.
Друзья продолжали двигаться на восток, скользили на коньках, где было можно, проходили пешком через островки суши. Наконец Фрэнк сказал:
– Конечная! Все выходят! – и сел снять коньки.
– Прости, Фрэнк.
– За что? Дальше пойдем пешком. Наверное, не так уж много осталось.
Они прошли зеленый пояс, двигаясь достаточно скоро для того, чтобы растения успевали дать им дорогу. Растительность, окружавшая болото, была ниже, чем у канала, – по плечо мальчикам, и листья были меньше. Пройдя пару миль, Джим и Фрэнк оказались в песках.
По рыхлым холмам красного оксида железа идти было тяжело, а дюны, на которые надо было либо взбираться, либо обходить их, еще больше затрудняли дорогу. Джим предпочитал взбираться на холм, даже когда Фрэнк обходил препятствие, и смотрел, не покажется ли на горизонте темно-зеленая линия, указывающая на близость восточного Стримона. Но она не показывалась.
Виллис настоял, чтобы его спустили вниз, и первым делом искупался в чистом песке, а потом стал рыскать впереди, разведывая дорогу и распугивая жуков-вертунов. Джим только что влез на дюну и спускался с нее, и тут он услышал отчаянный вопль Виллиса. Он оглянулся.
Фрэнк только приближался к концу дюны, Виллис был с ним, то есть, конечно же, Виллис ускакал вперед. Теперь попрыгунчик замер на месте, а Фрэнк ничего не замечал, он тащился, волоча ноги и опустив голову.
Прямо перед ними изготовилась к нападению водоискалка.
Дистанция была длинной даже для опытного снайпера. Вся сцена стала казаться Джиму какой-то нереальной. У него было впечатление, что теперь Фрэнк застыл на месте, а водоискалка медленно движется к своим жертвам. А у него самого была целая бездна времени, чтобы вынуть пистолет, тщательно прицелиться и выстрелить.
Выстрел сжег обе передние лапы твари, но она продолжала двигаться.
Джим снова прицелился и нажал на спуск. Луч, направленный точно в середину туловища, разрезал зверя пополам, словно циркулярная пила, но он продолжал двигаться, пока обе половины не распались и не упали на песок, извиваясь. Огромный кривой коготь левой лапы остановился в нескольких дюймах от Виллиса.
Джим бегом спустился с дюны. Фрэнк, который больше не казался ему статуей, действительно стоял на месте и смотрел, хлопая глазами, на то, что мгновение назад чуть не стало для него внезапной и кровавой смертью. Когда Джим подошел, он оглянулся.
– Спасибо, – сказал Фрэнк.
