Джим, не ответив, пнул дергающуюся лапу зверя.
– Дрянь такая, – с силой сказал он. – Ух, до чего я их ненавижу. Всех бы спалил, сколько их есть на Марсе, всех до единой. – Он осмотрел туловище, нашел яичник и тщательно выжег его.
Виллис не шевелился и тихо плакал. Джим подошел, взял его и положил в сумку.
– Давай будем держаться вместе, – сказал он. – Если не хочешь лазить на дюны, мы их будем обходить.
– Ладно.
* * *
– Фрэнк!
– Да? Что, Джим? – безжизненным голосом спросил Фрэнк.
– Что ты видишь впереди?
– Впереди? – Фрэнк мужественно попытался сфокусировать взгляд – перед глазами стоял туман. – Да это же канал, то есть зеленый пояс. Кажется, мы дошли.
– А еще что? Башню видишь?
– Что? Где? Да, вроде вижу. Точно башня.
– Ради всего святого, Фрэнк! Ты понимаешь, что это значит? Марсиане!
– Да, наверное.
– Ну так приободрись малость!
– С чего это?
– Марсиане возьмут нас к себе, парень! Они хорошие ребята. И ты сможешь отдохнуть в тепле, прежде чем идти дальше.
Фрэнк немного оживился, но ничего не сказал.
– Может, они и Гекко знают, – продолжал Джим. – Вот будет здорово.
– Все может быть.
Им пришлось тащиться еще около часа, пока они не добрались до маленького марсианского городка. Он был такой маленький, что мог похвалиться всего одной башней, но в глазах Джима он был прекраснее Большого Сырта. Пройдя немного вдоль стены, они нашли ворота.
Они пробыли внутри несколько минут, и радужные надежды Джима полностью рассеялись. Еще до того, как он увидел заросший сорняками городской сад, пустые аллеи и безмолвные дворики открыли ему печальную правду: городок был покинут.
Марс когда-то, очевидно, был гораздо гуще населен аборигенами, чем сейчас. Здесь встречаются города-призраки, и даже в крупных населенных центрах, таких как Харакс, Большой и Малый Сырт, Геспериды, есть заброшенные кварталы, по которым иногда водят туристов с Земли. А этот городок, скорее всего, никогда не имевший большого значения, опустел, должно быть, еще до того, как Ной заложил киль своего корабля.
Джим вышел на центральную площадь и остановился, говорить ему не хотелось. Фрэнк подошел к нему и уселся на металлическую плиту. На ее отполированной поверхности сияли письмена, – чтобы прочесть их, не один земной ученый отдал бы правую руку.
– Ладно, – сказал Джим, – отдохни немного, а потом, наверное, надо будет поискать спуск на канал.
– Без меня, – тусклым голосом сказал Фрэнк. – Я больше не могу идти.
– Не говори так.
– Я говорю как есть, Джим.
– Вот что, – забеспокоился Джим, – пойду-ка я пошарю тут кругом. Эти города под землей – как соты. Я найду, где нам укрыться на ночь.
– Как хочешь.
– Ты сиди, не уходи никуда. – Джим повернулся, чтобы идти, а затем внезапно осознал, что Виллиса нет рядом. Тут он вспомнил, что тот выпрыгнул из сумки, когда они входили в город. – Виллис! Куда он делся?
– Откуда я знаю?
– Надо его найти. Виллис! Эй, Виллис! Иди сюда, парень!
Джиму отвечало только эхо со всех сторон мертвой площади.
– Эгей, Джим!
Вот это, без сомнения, откликнулся Виллис – он был где-то поблизости. Вскоре он появился, и не один: его нес марсианин.
* * *
Марсианин подошел, выставил третью ногу, наклонился и что-то ласково прогудел Джиму.
– Что он говорит, Фрэнк?
– Да не знаю я. Скажи ему, пусть убирается.
Марсианин снова заговорил. Джим отказался от попытки использовать Фрэнка в качестве переводчика и постарался вникнуть в смысл. Он уловил символ вопроса в инверсной позиции: его то ли приглашали куда-то, то ли что-то предлагали. После этого шел оператор движения, но корень был Джиму неизвестен. Джим ответил вопросительным символом, надеясь, что марсианин повторит свои слова. Вместо него ответил Виллис.
– Пошли, Джим, – хорошее место!
«Почему бы и нет?» – подумал Джим и ответил:
– Хорошо, Виллис.
Марсианину он ответил символом общего согласия и чуть не надорвал глотку, воспроизводя тройной гуттуральный звук, совершенно нечеловеческий. Марсианин повторил его в обратном порядке, втянул ближнюю к ним ногу и зашагал прочь, не оглядываясь. Пройдя ярдов двадцать пять, он заметил, что за ним никто не последовал, быстро вернулся и произнес общий вопросительный символ, обозначающий «что случилось?».
– Виллис, – поспешно сказал Джим, – я хочу, чтобы он нес Фрэнка.
– Нести мальчик Фрэнк?
– Да, как нес его Гекко.
– Гекко нет. Это К’бумч.
– К’бумк его звать?
– Нет, К’бумч, – поправил Виллис.
– Так вот, я хочу, чтобы К’бумч нес Фрэнка, как нес его Гекко.
Виллис с марсианином помычали и покаркали, потом Виллис сказал:
– К’бумч хочет знать: Джим знает Гекко?
– Скажи ему: мы друзья, водные друзья.
– Виллис уже сказал.
– Так как насчет Фрэнка?
Выяснилось, что Виллис сказал их новому знакомому и об этом. К’бумч взял Фрэнка в свои ладони и поднял. Фрэнк открыл глаза и снова закрыл, – казалось, ему было безразлично, что с ним делают.
Джим побежал за марсианином, прихватив коньки Фрэнка, которые тот бросил на металлической плите. Марсианин привел их в большое здание, которое внутри выглядело еще больше, чем снаружи, потому что было освещено яркими огнями, горящими на стенах. Не задерживаясь там, марсианин сразу прошел под арку в дальней стене – оттуда начинался туннель, ведущий вниз.
Марсиане, должно быть, так и не изобрели ступенек – скорее всего, просто не нуждались в них. Слабое притяжение Марса, составляющее всего тридцать восемь процентов земного, позволяет использовать пандусы, которые на Земле показались бы опасно крутыми. Марсианин вел Джима длинной чередой таких крутых пандусов, спускаясь все ниже и ниже.
Джим вскоре обнаружил, как раньше под Кинией, что давление стало выше, и сдвинул маску с чувством глубокого облегчения: он не снимал ее больше суток. Давление возросло внезапно, поэтому Джим рассудил, что дело тут не в спуске вниз, и не настолько уж глубоко они спустились, чтобы давление могло так измениться.
Джим гадал о том, как это было сделано. Он решил, что земные воздушные шлюзы не идут ни в какое сравнение с этим фокусом.
Наконец спуск закончился, и они вошли в большую куполообразную комнату, равномерно освещенную светом, идущим с потолка. Стены состояли из сплошных арок. К’бумч остановился и снова задал Джиму какой-то вопрос, в котором упоминалось имя Гекко. Джим порылся в памяти и старательно составил такую фразу:
