– Ничего подобного. Это они оказывают сопротивление мне. Велите им отойти в сторону.
Крюгер покачал головой.
– Собрание отменяется, – объявил он.
– Кто его отменил? – вышел вперед мистер Марло.
– Я.
– По какому праву? Я получил одобрение всех членов совета и могу, если надо, представить фамилии двадцати колонистов.
Двадцать человек, по уставу колонии, могли созвать собрание без разрешения совета.
– Не имеет значения. В уставе сказано, что собрания созываются для обсуждения вопросов, представляющих общественный интерес. А обсуждение обвинительных актов до суда никакого общественного интереса не представляет, и я не позволю вам толковать устав в своих целях. В конце концов, за мной остается последнее слово. Я не допущу, чтобы у нас здесь велась агитация и правила толпа.
Вокруг уже собирался народ – колонисты пришли на собрание.
– Вы закончили? – спросил мистер Марло.
– Да. Остается только добавить, чтобы вы и все остальные разошлись по домам.
– Они сделают так, как сочтут нужным, и я тоже. Мистер Крюгер, мне странно слышать от вас, что гражданские права не представляют общественного интереса. У наших соседей есть сыновья, которые все еще находятся под опекой, если ее можно так назвать, директора Хоу, и все хотят знать, как обращаются с их детьми. Однако это не входит в повестку дня. Даю вам слово: ни я, ни мистер Саттон не намерены просить колонию предпринимать что-либо в защиту наших сыновей. Довольно вам этого? Вы отзовете своих прокторов?
– Какова же тогда повестка дня?
– Безотлагательный вопрос, представляющий интерес для каждого члена колонии. Остальное я скажу внутри.
– Ха!
К этому времени к толпе присоединились несколько членов совета. Один из них, мистер Хуан Монтес, вышел вперед:
– Минутку. Мистер Марло, когда вы говорили мне о собрании, я не имел представления, что представитель против.
– У представителя в данном случае нет права разрешать или запрещать.
– Никогда у нас такого не было. И у представителя есть право вето. Почему вы не скажете, чему посвящено собрание?
– Не говори ничего, Джейми! – Через толпу протискивался доктор Макрей. – Что это за мягкотелость, Монтес? Я жалею, что голосовал за вас. Мы собираемся, когда нужно нам, а не когда позволит Крюгер. Верно я говорю, люди?
Послышался одобрительный гул.
– Я и не собирался ничего говорить, док, – ответил мистер Марло. – Я хочу сказать это всем в помещении и при закрытых дверях.
Монтес пошептался с другими членами совета, и Хендрикс, председатель, сказал:
– Мистер Марло, может быть, вы для порядка все же доложите совету, с какой целью созвали собрание?
Отец Джима покачал головой:
– Вы разрешили собрание. В противном случае я собрал бы двадцать подписей и обошелся без вас. Неужели вы так боитесь Крюгера?
– Они нам ни к чему, Джейми, – вмешался Макрей. Он обратился к толпе, которая теперь быстро росла: – Кто за собрание? Кто хочет послушать, что скажет Марло?
– Я! – крикнул кто-то.
– Кто это? А, Келли. Хорошо. Я и Келли – уже двое. Найдется еще восемнадцать человек, которые не спросят у Крюгера, можно им чихнуть или нет? Назовитесь.
Отозвался еще один, за ним другой.
– Трое, четверо. – Через несколько секунд Макрей набрал двадцать человек и обратился к представителю: – Уберите своих шестерок от двери, Крюгер.
Крюгер был вне себя. Хендрикс шепотом посовещался с ним, затем жестом отослал прокторов, которые сделали вид, что приказ исходит от самого Крюгера, и были только рады уйти от греха подальше. Толпа повалила в зал.
Крюгер сел сзади (обычно он занимал место в президиуме). Отец Джима, видя, что ни один из членов совета тоже не стремится возглавить собрание, вышел на сцену сам.
– Нам нужно выбрать председателя, – объявил он.
– Веди сам, Джейми, – сказал доктор Макрей.
– Нет уж, давайте, пожалуйста, соблюдать правила. Какие будут предложения?
– Господин председатель!
– Да, мистер Конски?
– Я предлагаю вас.
– Очень хорошо. Другие предложения?
Других предложений не было, и Марло занял свое место – за него проголосовали единогласно.
Он объявил собранию, что получил известия, жизненно важные для колонии, и рассказал о том, как Виллис попал в руки Хоу. Крюгер встал:
– Марло!
– Обращайтесь в президиум, пожалуйста.
– Господин председатель, – процедил Крюгер, – вы говорили, что не станете агитировать собрание в пользу своего сына. Теперь вы пытаетесь уберечь его от заслуженного наказания. Вы…
Мистер Марло постучал своим молоточком:
– Вы нарушаете порядок собрания. Сядьте.
– Не сяду. Вы нагло и неприкрыто…
– Мистер Келли, назначаю вас приставом. Следите за порядком. Помощников подберите сами.
Крюгер сел, и Марло продолжал:
– Повестка собрания не имеет ничего общего с обвинениями против моего сына и сына Пэта Саттона, но известия я получил от них. Вы все видели марсианских круглоголовиков-попрыгунчиков, как зовут их дети, и знаете об их удивительной способности повторять звуки. Многие, наверное, слышали, как это делает питомец моего сына. Случилось так, что этот круглоголовый оказался там, где обсуждались некоторые вещи, которые нам всем следует знать. Джим, тащи сюда своего питомца.
Джим, преисполненный сознания собственной важности, взошел на сцену и посадил Виллиса на стол президиума. Виллис поглядел вокруг и тут же задраил все люки.
– Джим, – нервно зашептал отец, – приведи его в чувство.
– Сейчас попробую. Малыш, выходи: никто не обидит Виллиса. Выходи, Джим хочет поговорить с тобой.
– Это очень робкие существа, – сказал отец собранию. – Пожалуйста, соблюдайте полную тишину. Ну как, Джим?
– Сейчас.
– А, чтоб ему! Надо было сделать запись.
В этот самый момент Виллис выглянул наружу.
– Слушай, Виллис, – сказал Джим. – Джим хочет, чтобы ты говорил. Все ждут, когда Виллис заговорит. Ну, давай: «Добрый день. Добрый день, Марк».
– Садись, мой мальчик, – подхватил Виллис. – Всегда рад видеть тебя. – И стал передавать беседу Хоу с Бичером.
Кто-то узнал голос Бичера; когда он сообщил об этом, послышались приглушенные возгласы. Мистер Марло свирепо жестикулировал, призывая к молчанию.
Когда Бичер начал излагать свою теорию «законных прибавок к зарплате», Крюгер встал. Келли положил ему руки на плечи и усадил на место, а когда Крюгер начал протестовать, зажал ему рот. И улыбнулся: ему хотелось это сделать с тех самых пор, как Крюгера назначили к ним в колонию.
