Оглянувшись по сторонам, Соколовский убедился, что за ним никто не наблюдает. На коленях у Яны лежала открытка. Чистая, неокровавленная. Значит, этот урод бросил ее в машину через слегка опущенное стекло уже после убийства. Сунув открытку в карман, Соколовский осторожно, обернув руку платком, расстегнул сумочку Яны. Флешка с большим мохнатым розовым хвостом лежала в боковом кармашке. «Девочка», – с грустью подумал Игорь, взглянув на игрушку, пристегнутую к флешке.
– Прости, – тихо произнес он, глядя на мертвую Яну.
И уже отъехав от отеля, Соколовский понял, куда ему сейчас надо. Машина неслась по ночному городу, Игорь бездумно смотрел вперед, мыслей не было. «Нет, так нельзя, соберись, – велел он самому себе. – Еще ничего не кончилось, ты вообще еще ни с кем не разобрался. Ты на половине пути, а впереди только враги. Злобные, клыкастые». Руки машинально поворачивали руль, и вот уже узкая дорога привела его к особняку с хорошо знакомыми зелеными воротами и высоким забором.
Оставив машину в стороне, Соколовский подошел к воротам и нажал кнопку вызова. Он смотрел прямо в глазок камеры. Смотрел уверенно, с вызовом. Он снова был самим собой.
Наконец в динамике что-то прошелестело, и раздался голос матери Стаса:
– Уходи.
– Елена Викторовна, нам нужно поговорить.
– Мне совершенно не о чем с тобой разговаривать, – холодно ответила женщина.
– Я до последнего дня тоже так думал.
Ответа не последовало. В динамике была только тишина. Но предчувствие подсказало, что женщина все еще слушает и смотрит на него.
– Вы же понимаете, я могу прийти с постановлением, я ведь в полиции работаю. Особенно учитывая то, что я сегодня узнал.
Снова молчание. Потом в тишине щелкнул замок, и дверь открылась. Соколовский быстро вошел и поспешил по дорожке к дому. Елена Викторовна встретила его на ступенях дома в накинутой на плечи большой теплой шали.
– Даю тебе ровно минуту, – сказала она, глядя сквозь Соколовского.
– Где Стас, Елена Викторовна?
– И у тебя хватает наглости приходить сюда, задавать мне такие вопросы! – Женщина наконец посмотрела на Игоря.
– Давайте без эмоций. Где он?
– На кладбище! И минута – слишком долго для такого разговора! – ответила женщина, и в ее голосе было мало от убитой горем матери, не так давно похоронившей сына.
– Если Стас на кладбище, – перебил ее Соколовский, – то как он мог час назад убить человека?!
– Этого не может быть… – после паузы уже взволнованным голосом произнесла Елена Викторовна.
– Когда неделю назад мне показалось, что я его видел, я так и подумал: этого не может быть. Сегодня я говорил с ним. Как это может быть? – Соколовский говорил и все пытался заглянуть женщине в глаза. Ему хотелось понять, можно ей верить или нет. – В том, что Стас жив, я и не сомневаюсь. Я хочу узнать – как? И где его искать, пока он не надумал убить кого-то еще?
– Стас, – заговорила женщина неуверенным голосом, – не мог никого убить. Он в Черногории. В отеле, у надежных друзей.
– В этом отеле? – хмыкнул Игорь, сунув в руки Елене Викторовне открытку. – Как же так вышло, Елена Викторовна?
Женщина подняла на Игоря глаза. В них мелькнула невеселая усмешка.
– Дороже всего нам обошлось вскрытие.
Соколовский каким-то чутьем понял, что Елене Викторовне нужно выговориться. И он не стал мешать, только внимательно смотрел в ее лицо, пытаясь уловить признаки лжи или искренности уставшей женщины.
– Когда мне сообщили, – медленно заговорила Елена Викторовна, – что сын не умер, я сразу поняла, что он получил шанс начать новую жизнь! Я знала: для этого раз и навсегда нужно было покончить со старой. Я убедила мужа, что все должно было быть по-настоящему. Настоящее вскрытие. Настоящее прощание. Настоящие похороны.
– Вы пережили его смерть при жизни, – тихо сказал Соколовский.
– Воскрешение возможно только после смерти. Своей первой жизнью сын разочаровал меня. Мне выпал шанс дать ему вторую, и я позаботилась о том, чтобы она была устроена по моим правилам.
– Кажется, у вас ничего не получилось. Он снова прежний, за ним снова тянется череда несчастий для других людей, череда горя. Даже смерти. И мне кажется, что именно теперь Стас стал относиться к смерти по-другому, проще. Особенно если это – смерть другого человека.
– Я все равно не понимаю, как это возможно? За ним присматривают, сообщают о его состоянии каждый день, шлют фото.
– Полагаю, вас обманывают, – сказал Соколовский, забирая из рук женщины открытку.
– Если все так, как ты говоришь, Игорь, значит, у меня действительно ничего не получилось.
– Сложно сделать из черта ангела.
– Как ни назови – я тебе не завидую, – вдруг сказала Елена Викторовна. – Да и себе тоже.
– Посмотрим. – Глаза Соколовского недобро прищурились. – Если объявится, можете мне позвонить?
– Что? Да, да, конечно, я позвоню…
Вложив в руку женщине свою визитку с номером телефона, Соколовский медленно пошел к воротам. Он дважды оборачивался на мать Стаса, но женщина, кажется, так глубоко ушла в себя, что уже не воспринимала окружающий мир.
Для встречи с Константином Соколовский решил выбрать место, с которым лично у него ничего не связано. Просто аптека, просто улица, и никакой предварительной договоренности. Когда Соколовский подъехал, Константин топтался возле своей машины, посматривая на часы. Было три часа ночи.
– Спасибо, что подъехали. – Соколовский пожал юристу руку.
– Я надеюсь, это достаточно важно, чтобы встречаться в такое время? Вчера был день рождения у моего сына, и, честно сказать, я пока не очень отличаю сон от реальности.
Игорь протянул флешку, которую он забрал из сумки Яны.
– Здесь – информация о нарушениях в отношении миноритариев. Дальше – на ваш выбор.
– Неплохо, – забирая флешку и пряча ее в карман, сказал Константин. – Как удалось достать?
– Не важно. Но человек, который достал мне эту информацию, погиб.
– Погиб из-за этой информации? – внимательно посмотрел на Соколовского Константин.
– Погиб из-за того, что приехал на встречу со мной.
– Зачем вы мне это рассказываете, Игорь Владимирович?
– Я не сомневаюсь в вашей осторожности и лояльности, но… скажем так – возник некий не учтенный нами фактор. Поэтому я очень прошу вас быть аккуратнее и сделать все как можно быстрее.
– К завтрашнему вечеру – вас устроит?
– Вполне.
– В таком случае до завтра, – сказал Константин, сдерживая позевоту.
Игорь смотрел вслед его машине и снова удивлялся Константину. Странный он какой-то. Нет, профессионал он, конечно, от Бога, но есть в нем что-то, что отличает Константина от других людей. Может быть, это характерная черта профессионала-наемника. Он ни на чьей стороне, он никому не предан, он выполняет только ту работу, за которую ему платят. Сделал, получил деньги и забыл. Нет, такого у него наверняка не бывает. Такие люди никогда ничего и никого не забывают. И работают они не со всеми.
