– Мне уже интересно. Что же там был за ужас? Где можно найти ее ученические работы?
– Уже искали одни, – проворчала женщина.
– В смысле?
– С полгода назад. Приходили люди. Спрашивали про ученические работы Крыловой. Уж не знаю, зачем им?
– Так где работы? – насторожился Соколовский.
– Хранились в училище. Но теперь их там нет. Скупили все до единой.
– А кто искал ее картины – не помните? – стал уточнять Игорь. – Случайно не мужчина лет тридцати пяти, среднего сложения, темные волосы…
– Нет, приходили разные люди. Правда, никто толком не мог мне объяснить, откуда у них такой интерес к ее картинам.
– Тогда последний вопрос. Пока Крылова училась, у нее были поклонники? Завистники? Любые конфликты на творческой почве?
– Молодой человек. – Еремеева посмотрела на Игоря, как на убогого. – У творчества Крыловой не могло быть ни поклонников, ни завистников, потому что не было творчества. И если на то пошло, она сама завидовала всем подряд.
– Кому? Конкретно?
– Всем, кто рисовал лучше ее. А это практически весь курс. Ну что? Остались у вас еще вопросы?
– Видимо, нет, – улыбнулся Соколовский. – Спасибо.
В отделе Родионова с интересом смотрела, чем занят Соколовский. Игорь закреплял на их демонстрационной доске фотографии картин Крыловой. Отдельно испорченные, отдельно уцелевшие. Обернувшись на Вику, он прокомментировал свою выставку:
– Вот уничтоженные. Вот те, что остались.
– Ты думаешь, это важно?
– Я пока вообще не понимаю, за что уцепиться, – откровенно признался Соколовский.
Жека оторвался от ознакомления с брачным контрактом и, глядя на фотографии, сказал:
– Ну, то есть завистников не было. Муж не в обиде. Но кто-то, с одной стороны, все ее старые картины скупил, а с другой – испортил новые.
– Если это один и тот же человек? – предположил Соколовский.
– Какой-то таинственный поклонник? Который в то же время терпеть ее не может?
– А это нормально, – тихо сказал Соколовский Вике. – Как у нас с тобой, да?
– Почему? – так же тихо, с улыбкой, ответила Вика. – Я же тебя как-то терплю.
В этот момент зазвонил телефон Соколовского на столе. Вика бросила мельком взгляд на экран, где высветилось одно слова «Катя». Улыбка тут же исчезла с ее лица, а голос стал сухим и официальным:
– Тебя. Можешь выйти, если тебе надо поговорить.
– Я сейчас. – Схватив телефон, Соколовский вышел.
В коридоре он несколько раз поднимал руку с телефоном, но так и не решился ответить. Прибавив шагу, Соколовский двинулся в сторону кабинета Пряникова. Андрей Васильевич, державший в руке второй свой телефон – старенькую «Нокию», быстро убрал его в стол.
– Да!
Соколовский вошел, плотно прикрыл за собой дверь и сел перед начальником, нервно облизнув губы.
– Мне звонил Стас, – коротко заявил он.
– Что говорил?
– Понимаете, дело не в том, что он говорил, – хмуро пояснил Соколовский. – Дело в том, что со мной происходит.
– Выкладывай.
– А что, если я его недооцениваю?
– То есть? – удивился Пряников. – Что ты имеешь в виду?
– Я думаю, что он клоун и психопат. А что, если он мной управляет? Я вышел из СИЗО, мой адвокат взорвался. И эти новости… Вы не знаете, но я, оказывается, встречаюсь с дочкой Игнатьева.
– Да? Любопытная версия. И ты считаешь, Стас подстроил вашу встречу?
– Может быть… – неопределенно ответил Соколовский.
– И что еще? Ваши свидания, секс? – прищурился Пряников.
– Вы правы, – несколько нервно улыбнулся Соколовский. – Обычная паранойя.
– Не давай ему себя запугать, Игорь. Он хитрый, но он не всесилен. Ясно?
– Спасибо. – Соколовский кивнул, встал и направился к двери. Там он остановился, подумал и еще раз кивнул.
Пряников некоторое время посидел, глядя на дверь, за которой только что скрылся Соколовский, потом снова достал свой второй телефон, прочитал сообщение, которое на него пришло, и вышел из кабинета. И уже на улице, на морозе, зайдя за угол здания, он набрал номер:
– Слушаю. Да, он только что приходил, рассказывал. А я что могу? Хорошо. Я понял. Постараюсь.
Аня сидела на кухне, забравшись с ногами на диван и завернувшись в плед. Взгляд то и дело возвращался к мусорному ведру под мойкой, куда Вика бросила буклет. Наконец она вскочила, подбежала к мойке, открыла дверку и вытащила из ведра буклет. Забравшись опять на диван с ногами, Аня набрала номер.
– Вы позвонили в банк «СитиКредит», – ответил женский голос с дежурной приветливостью. – Чем могу быть полезна?
– Соедините меня с кредитным отделом, – попросила Аня.
– Минуточку.
Аня слушала музыку, которую включили на время ожидания, и не могла решиться: то ли закончить разговор и снова выбросить буклет, то ли…
– Добрый вечер, меня зовут Вадим, как я могу к вам обращаться?
– Вадим… Надо же, какие совпадения, – не сдержалась Аня.
– Простите, я не расслышал вашего имени?
– Да. Простите. Виктория Родионова, – ответила Аня. – Смотрите, какая история. Я приходила к вам несколько дней назад, узнавала условия кредита под залог недвижимости.
– Вы хотите уточнить условия?
– Нет. Я подумала и решила, что условия меня устраивают. Что я должна делать?
– Речь идет о залоге недвижимости? – уточнил голос в телефоне.
– Да.
– В таком случае для начала мы должны прислать оценщика. Заодно заполните у него заявку на кредит.
– Когда это может быть? – еле сдерживая волнение, спросила Аня.
– Если вам удобно, то хоть завтра. Когда вам удобнее? В обед или, может быть, по окончании рабочего дня?
– Я сейчас постоянно дома, так что лучше часа в четыре.
– Так и запишу: в шестнадцать ноль-ноль. Всего вам доброго!
– До свидания.
Ошалевшая от собственной наглости, Аня еще какое-то время сидела и смотрела на буклет. Потом встала и выбросила его в ведро.
Весь отдел занимался делом. Пожалуй, только Аверьянов втайне от Вики листал на столе не документы, связанные с делами отдела, а брачный контракт, который ему вручил отец Нины. Соколовский стоял возле доски с фотографиями и рассуждал вслух:
– Единственная странность – что до сей поры Крылова талантами не отличалась.
– Не преступление, – коротко прокомментировал Даня.
