– Я обязательно доведу до сведения миноритариев, к чему ты пришел, представляя их интересы, – с вежливой улыбкой предупредил Игнатьев. – Я, пожалуй, скажу тебе спасибо, Игорь. И до свидания. Если, конечно, ты не намерен потратиться еще и докупить недостающий пакет акций, хотя… – Игнатьев посмотрел в бумаги на своем столе и постучал по ним пальцем. – Как я выяснил, чтобы купить тот изначальный пакет, тебе пришлось заложить отцовскую фирму?
– Было дело, – нехотя признался Соколовский.
– Если у тебя есть вопросы, мои юристы с удовольствием тебе все разъяснят.
Соколовский поднялся и пошел к выходу с папкой в руках, которую ему передал Игнатьев. У двери он остановился и повернулся к хозяину кабинета:
– Один вопрос. Вы готовы раскаяться?
– Пошел вон, – поморщился Игнатьев.
Соколовский пожал плечами и вышел, не сказав больше ни слова. В коридоре он набрал номер телефона Константина:
– Константин, это Игорь. Все случилось, как мы и планировали.
– Дай я угадаю. Тебя наконец «размыли»?
– Надо действовать.
– Да, – после паузы ответил юрист. – Я позвоню через пару часов.
Илья успел многое сделать до конца дня. И когда Пряников пришел в отдел Родионовой, там собрались все.
– Уверенно можно утверждать, что это заточка, – говорил Илья.
– Да уж, какие теперь сомнения, – соглашается Пряников.
– И не простая, а серебряная. При вскрытии обнаружился отломанный кончик. Серебро – металл мягкий, а человеческая кость – субстанция твердая.
– Жека, – Соколовский повернулся к Аверьянову, – а кто там, на форуме, что-то об отродьях дьявола писал? Заточки, как и пули, просто так из серебра не делают. Правильно?
– А я бы с другой стороны зашел, – сказал Королев. – Заточка – оружие специфическое. И владеть им учатся обычно в местах не столь отдаленных.
– То есть гадалку убил отсидевший?
– Я бы сказал – человек, знакомый с местами лишения свободы, – уточнил свою мысль Королев.
– Гражданский муж ее из сидельцев, – оторвавшись от списка свидетелей, сказал Пряников. – Поезжайте к нему. Есть повод.
Салон Аглаи представлял собой довольно мрачную комнату, почти полностью задрапированную. Повсюду были развешены амулеты, не обошлось здесь и без черепа на столе и большого хрустального шара. Специфический интерьер. Гражданский муж Аглаи – Геннадий – сидел на диване в майке, демонстрируя все свои наколки. Худой, жилистый, он для своих пятидесяти лет выглядел еще моложаво, если бы не глаза. Глаза выдавали и возраст, и сроки отсидок, и страсти, которые одолевали хозяина.
– Вы, товарищи начальники, зря по мою душу пришли. Я уже шесть лет как на свободе, – монотонно гудел Гена. – Грехи юности были, скрывать не стану. Потом завязал – как отрезал. Опять же, Глашу встретил.
– А почему не женились? – поинтересовался Королев.
– Гражданский брак в Российской Федерации не запрещен же? Вот и жили, как нравилось, – ухмыльнулся Гена и, взяв со стола колоду карт, эффектно перетасовал, пустив колоду веером. – Я ей в ритуалах помогал, бухгалтерию вел, ну и вообще.
– А с покойной часто ссорились?
– Как любой мужик с бабой, – пожал Гена плечами.
– А вот соседи говорят, вы из-за денег частенько ругались, – хмыкнул Жека. – А еще говорят, заявляли, что имеете право на половину доходов. Давай лучше колись, где ты был вчера ночью в районе десяти часов?
– Да тут вот спал. Меня, товарищ начальник, природные явления не трогают.
– Ну, то есть нет алиби? – удовлетворенно заявил Жека.
– У нас с Глашей все ровно было. Какой резон ее убивать? – улыбнулся Гена. – Я, начальник, чистый. Как божий ангел. Так что зря вы приехали ко мне.
Благообразная пухлая старушка лет шестидесяти пяти, в чистеньком платочке под большим пуховым платком, открыла дверь и плавно вошла, почти вплыла в кабинет.
– Благослови вас Господи, – сказала женщина, поднеся руку ко лбу, чтобы осенить себя крестом, но так и не нашла иконы.
Покрутив головой, она обратилась к присутствующим:
– Кто тут главный, сыночки?
Все трое оперативников переглянулись. Даня, с недоумением глядя на старушку, буркнул из-за своего стола:
– Ну, допустим, я. Что вы хотели, мамаша?
– Видение мне было, – с ходу объявила старушка.
– Упс! – хмыкнул в кулак Аверьянов. – А вы кто?
– Матушка Наталья, – чуть наклонив голову, доложилась женщина.
– Ладно, подробности опустим, – сказал Соколовский. – И что привиделось?
– Кровь привиделась. Глашка ко мне ночью приходила.
– Аглая? Убитая? – уточнил Жека.
– Во сне. И за собой повела. Показала, где кровушка ее схоронена.
– Так, все! – Королев схватился за голову. – Мать, говори толком, что за кровь, какая кровь? Где кровь?
– Ну как где, – немного изумилась вопросу матушка Наталья. – На орудии убийства.
– Вы знаете, где орудие убийства? – удивился Соколовский.
– Так о чем я вам толкую-то, – уверенно подтвердила женщина.
– Идемте, бабушка, покажете, – решительно поднялся из-за стола Соколовский. Жека вскочил следом, Даня вставал нехотя, с недовольным видом.
Матушка Наталья привела оперативников в подъезд дома, где жила Аглая. Становилось все интереснее и интереснее. Неужели она укажет куда-нибудь под диван, где Гена спрятал свою заточку? Но женщина остановилась на лестничной площадке у окна и заявила, что здесь ее сон закончился, что покойница Глаша во сне довела ее до этого самого места, а потом она проснулась.
Сыщики почесали в затылках, озираясь по сторонам. Спрятать оружие на лестнице, даже если это и обычная заточка, было сложно. Под перила, скотчем? Нет. Под ковриком соседской квартиры? То же нет.
– Парни. Тут что-то есть, – вдруг позвал Жека, открывая оконную раму, – что-то там висит.
За окном действительно висела какая-то старая тряпка. И когда Жека ее вытянул, то на пол со звоном упала блеснувшая серебром заточка с обломленным носиком.
– Так, матушка, – Даня присел на корточки возле самодельного оружия, – спасибо тебе. Дальше мы сами.
Матушка Наталья с опаской посмотрела на заточку, перекрестилась и пошла вниз по лестнице.
– Илья, вы на месте? – набрал эксперта Соколовский. – Нужна срочная экспертиза. Проверить предмет на отпечатки пальцев, взять образец крови… Да, по делу убитой Аглаи. Спасибо. Завезем.
– Ну что? Есть повод пообщаться с сожителем, – снова заворачивая заточку в тряпку, предложил Даня.
Гена сидел в центре кабинета Пряникова, сложив руки на коленях, и смотрел ленивым взором в окно за спиной подполковника.
