– Городецкая Юлия, – прочитал Королев в студенческом билете. – Деньги были в карманах, так что ограбление сразу исключаем.
– Убили не здесь? – спросил Соколовский, осматривая снег вокруг тела. – Вокруг никаких следов борьбы.
– У покойной оборвано несколько пуговиц на одежде, – подсказал Илья. – Что немного странно.
– А чего странного? – спросил Жека.
– Ну, если предположить, что убийца пытался ее задушить, а она сопротивлялась, то пуговицы рвать ей ни к чему. Если же предположить, что пуговицы оторваны в попытке раздеть жертву, то странно, что дело на пуговицах и закончилось. Больше добавить пока нечего. Посмотрю в лаборатории, нет ли следов под ногтями жертвы.
– И еще у нас есть следы машины, – показал рукой Соколовский.
Игорь подошел и присел возле хорошо отпечатавшегося участка резины. Даня и Жека подошли тоже.
– Свежие, – сказал Жека.
– Скорее всего, на ней и привезли, – показал Даня рукой. – Вот тут она остановилась, выбросили тело и поехали дальше. Что тут еще машине делать?
– Широкая резина, – заметил Жека. – Необычная.
– «Винтер Пирелли», – сказал Соколовский. – Под сотню штук каждая, на что попало их не ставят… Например, «Роллс-Ройс». Или… – И тут он замолчал.
– Или что? – спросил Даня.
– Или «Бентли». Интересно… Мне час назад звонили по поводу угнанного «Бентли». Угон зафиксирован в другом отделе. Владелец – Михаил Белов.
– Думаешь, та же машина? – задумался Даня. – А угнали когда?
– Два дня назад.
– Тело тут лежит не больше суток, – добавил эксперт. – Так что все может быть.
– Ладно. – Даня сделал себе пометку в блокноте. – Свяжусь, узнаю детали про угон и про владельца.
– Про владельца я и так все знаю, – сказал Соколовский, проходя немного дальше по следу машины. – Владелец, конечно, отморозок. Но не убийца. Правда, я больше двух лет с ним не общался.
– Люди меняются, – усмехнулся Королев. – Слышь, Мажор. Думаю, «Бентли» в этом районе примерно как пингвин в Африке. Если кто видел – наверняка запомнил. Пройдись по району, местного участкового привлеки – нам нужны свидетели.
– Сделаю.
– А я в институт съезжу. – Жека взял из рук Дани студенческий билет. – Узнаю, кто друзья, с кем гуляла – все такое.
– Узнай, может, ее с Михаилом Беловым видели, – посоветовал Соколовский, возвращаясь к телу. – Его между собой зовут Майклом. Он так любит… Слушайте, а у нее одной сережки не хватает.
– Ну, вот и признаки борьбы, – сказал Даня, подходя и разглядывая девушку.
– Осталось понять, где эта борьба случилась, – фотографируя сережку, добавил Соколовский.
Уже сильно стемнело, когда Соколовский начал обходить третий поселок в том районе, где нашли убитую девушку. Его внимание привлекли двое мужиков, копошившихся возле «шестерки» с поднятым капотом. Один из них совал другому резиновый автомобильный коврик. То, что Игорь услышал, заставило его остановиться.
– Да ты забодал уже, видишь, тут же написано: «Бентли»!
– Так в Китае и не такое напишут, Толян. А то ты не знаешь.
– Какой Китай?! Он при мне эти коврики из «Бентли» вынул!
– Ну, все теперь, твоя «шаха» сразу облагородилась, шо звездец.
Соколовский подошел к мужикам, быстро оценив их как местных работяг, да еще и сильно перебравших вчера.
– Где коврики брали? – с интересом спросил Игорь.
– Там больше нету, – неприязненно отозвался Толян.
Соколовский достал удостоверение и показал сначала одному, потом второму мужику. А затем снова повторил свой вопрос.
– Допокупался? Шумахер, блин, – хмыкнул второй мужик.
– Да тут, рядом, – качнул Толян головой. – Могу показать!
– Нет, мы сделаем по-другому.
Самая тяжелая минута была позади. Самое страшное – первая минута, когда ты приходишь в дом и заявляешь, что вашей дочери больше нет в живых. Истерика, крики, иногда даже ступор, близкий к помешательству. Люди реагируют по-разному, ведь горе неожиданно обрушивается на семью. Если это приличная, самая обыкновенная семья. Семья Городецких и была самая обычная.
Они сидели в комнате. Отец погибшей девушки держал ее мать за руку. Глаза у женщины были потухшие, но она уже могла отвечать на вопросы.
– Мы только начинаем свою работу. Я буду держать вас в курсе, – пообещал Даня.
– Но вы уверены, что ее… что это не несчастный случай? – снова с затаенной надеждой спросила мать.
– Знаю, сложно принять. Но мы уверены.
– Какой кошмар… – Женщина снова закрыла лицо руками.
– Я должен задать несколько вопросов.
– Да-да. Конечно, – ответил отец.
– У Юли был какой-нибудь молодой человек, друг?
– Да, конечно, был кто-то, – вытерев лицо, с обреченным вздохом ответила мать. – Юленька же у нас красавица. Но она нам с отцом не говорила, а мы и не настаивали.
– Они ссорились?
– Нет, – покачал отец головой. – Юлия никогда ни с кем не ссорилась, она светлая, добрая девушка… была.
– Любая мелочь поможет, – сказал Даня. – Неужели ни с кем никаких конфликтов?
– Был один разговор, – вдруг вспомнила мать. – Странный. Может быть, мне даже послышалось. Она с кем-то говорила и сказала что-то вроде: «Купец меня достал, а послать на фиг в лицо страшновато».
– Купец?
– Я думала, может, я не так услышала. Но, может быть…
– Может быть, это уже что-то, – делая пометки в блокноте, сказал Даня. – Я вот вам оставлю свой номер телефона. Если вы еще что-нибудь вспомните или просто захотите узнать, как идет расследование, то звоните. Звоните в любое время.
Второй мужик, друг Толяна, назвавшийся Саньком, согласился помочь по двум причинам. Во-первых, этот странный мент сразу отстегнул премиальные за помощь следствию. А во-вторых, надо же наказывать крохоборов, которые наживаются на честных трудящихся. Святое дело!
Они с Соколовским подошли к железному ангару, в котором размещался автосервис. Возле ангара стояло несколько машин, пригнанных на ремонт, валялись покрышки. У самого входа была большая бочка с отработанным маслом. Соколовский отошел за угол, а к Саньку вышел из ангара кавказец лет пятидесяти в спортивном костюме.
– Здоров! Ты Толику коврики классные продал?
– Больше нету, – ответил кавказец и развел руками.
– А мне и не надо. Мне бы зеркала, – Санек понизил голос, – того же типа.
– Деньги есть? – недоверчиво спросил кавказец.
– Обижаешь. – Санек вытащил из кармана небольшую пачку денег, которую ему дал Соколовский.
