– И вспоминать нечего! – отрезал Шабан.
– Может, к ювелиру обращались? Или в скупку?
Но Шабан на все вопросы отвечал отрицательно. А потом и вовсе, сославшись на занятость, отключился.
Увидев, что Саша разговор закончил, Лев, который во время разговора стоял рядом, потребовал:
– Теперь со мной поговори. Что ты там про антиквара говорил? В чем ты его подозреваешь?
И Саша принялся излагать свою версию во второй раз. Надо сказать, что Лев слушал его с куда большим сочувствием, нежели Шабан. И когда Саша закончил, участковый с чувством похлопал парня по плечу.
– Молодец! Это же какую работу проделал! И все за один день.
– Старался.
– Молодец! – повторил Лев еще громче. – Нет, правда, ты молодец, Саша. А скажи, на какой час у тебя с этим антикваром назначена встреча?
– Около полудня.
– Не возражаешь, если мы с ребятами к тебе присоединимся? Для поддержки и вообще.
– Сам хотел вас об этом просить! – обрадовался Саша. – Я планировал так, что я войду в магазин один, покажу деньги, они достанут часы. И если это часы Жеки, то я дам вам условный сигнал. Вы войдете и арестуете этого аферюгу.
Лев не нашелся, что добавить к этому плану. И поэтому лишь еще раз хлопнул Сашу по плечу и повторил:
– Молодец!
И Саша почувствовал, как от этой троекратной похвалы у него в душе поднимается и ширится какое-то очень хорошее чувство. Хотелось горы свернуть – только чтобы оправдать такое лестное мнение о себе.
Глава 6
К этому времени беднягу из картона уже избавили от его обертки. И стало ясно, что с первыми двумя случаями это преступление имеет мало общего. Хотя бы уже потому, что в этом случае потерпевшей оказалась женщина. И она была одета. Длинные рыжие волосы, платье, пальцы с ярким маникюром, на лице вызывающая косметика. Наверное, были у несчастной и туфли на каблуке, но сейчас ноги женщины были босыми.
– Туфли могли свалиться, когда ее перетаскивали. Надо будет поискать, может, что и найдем.
Туфли нашлись в кустах. Первую в зубах принес Барон. И он же показал, где находится вторая.
– Ее?
– По размеру подходят.
– И по стилю тоже.
Туфли были украшены блестками.
– И как она их носила? Холодно ведь уже.
Туфли были летними, а на дворе стояла осень. Какой бы завзятой модницей ни оказалась погибшая женщина, ходить в летней обувке было холодновато.
Саша невольно отметил, какие широкие и грубые у пострадавшей ступни, а вот педикюр присутствует, и ногти на ногах выкрашены тем же ярко-алым лаком, что и на руках.
– Кто она такая?
– Судя по наряду и макияжу, она может очень даже запросто оказаться ночной бабочкой, – сказал один из сотрудников.
– Надо будет проверить окрестных путанок, – добавил другой. – Может, и опознают покойницу.
К сожалению, никаких документов при пострадавшей обнаружено не было. А когда эксперты занялись осмотром тела, выяснилась еще одна любопытная подробность. Стоило пошевелить тело, как волосы с головы потерпевшей упали. И оказалось, что череп у нее покрыт коротеньким ежиком.
– Этого еще не хватало! – ахнул кто-то. – Мужик, что ли?
– Нет, баба. Только стриженая.
После того как парик свалился, можно было лучше рассмотреть лицо потерпевшей. И стало ясно, что первоначальное мнение о ней ошибочно. Женщина эта была уже изрядно в возрасте. Ей могло быть около пятидесяти, а могло быть и больше. При неважном освещении парик с длинными локонами и яркий макияж помогали отвлечь внимание от морщин на лице у покойницы, следовательно, и от ее возраста. Но без длинных волос, укрывавших лицо, морщины на нем проступили ярче.
– Совсем немолодая особа.
– И что у нее в жизни было такого, что после смерти привело эту несчастную на валы?
– Да еще ночью.
Появиться мертвая женщина могла только в темноте, потому что представить, как бы днем убийцы этой женщины тащили на себе на валы картонный сверток с телом жертвы, при всей своей фантазии никто из сыщиков не мог.
– Пожалуй, для проститутки она уже старовата будет.
– Для мамки вполне годится.
Мамка – это сутенерша. Но кто мог расправиться с ней?
Но та молодая девушка, которая первой обратила на Сашу внимание, снова взглянула на него и неожиданно, словно обращаясь к нему одному, сказала с сомнением:
– Не знаю. Вряд ли она проститутка. И вообще, странная она какая-то.
– А чем именно?
– Платье на ней натянуто кое-как, – пояснила девушка. – Оно мало пострадавшей на целых два размера. Того и гляди лопнет.
Саша невольно согласился. И точно, размер платья совсем не тот. Ткань так туго натянулась, что и впрямь выглядит так, будто сейчас лопнет.
А девушка продолжала:
– И колготки все в стрелках, словно бы их второпях надевали. И снова с размером не угадали.
– Велики?
– Нет, колготки тоже слишком маленькие, до бедер их еле натянули, а дальше никак. Ходить в таком виде очень неудобно, если вообще возможно. И самое главное, маникюр.
– А что с ним-то не так? Нормальный маникюр, только яркий очень.
– А ты приглядись. Посмотри и скажи, будь ты женщиной, покрасил бы так себя?
И девушка указала на руку покойницы. Саша пригляделся и был вынужден признать правоту новой знакомой. Ногти были накрашены ярко, но неумело и очень неаккуратно. Лаком была испачкана и кожа вокруг ногтей, и сами лунки имели неровную форму.
– Эта женщина не делала себе маникюр невесть сколько времени. Кожа вокруг ногтей у нее заросла и огрубела. А лаком ей покрасили прямо поверх, отсюда и неровности. Ни одна женщина так не стала бы уродовать свои руки. Лучше уж вообще обойтись без лака, чем привлекать внимание к неухоженным рукам ярким лаком и таким неряшливым видом.
– И что это означает?
– Мне кажется, эту женщину переодевали и красили второпях.
– И стригли?
– А вот стрижка у нее как раз сделана качественно. Ни один волосок не выбивается. И прокрашены волосы очень тщательно. По возрасту даме уже положено быть совсем седой, а она блондинка.
В это время внимание Саши привлек Барон. После того как пес нашел туфли с покойницы, все прониклись к Барону симпатией, найдя, что пес может быть полезен. Поэтому Саша спустил Барона с поводка, и собака все это время где-то болталась. А теперь Барон прибежал и уселся возле ног хозяина. В пасти он держал что-то небольшое, какую-то карточку.
– А ну, подай! – скомандовал Саша, и Барон с готовностью протянул ему кусочек пластика, который держал в зубах.
