К нам вернулась Мод и принялась мечтать вслух. Она говорила о мужчине, который лежит сверху на ней и дышит в унисон с ней, смотрит в ее глаза и проникает внутрь нее, выстреливает спермой в самое нутро ее. Она приникла к моему Приапу и заявила, что хочет этого всей душой. Я поцеловал ее в щеку и пообещал, что обязательно попробую сделать это. Мы заговорили о том, кто дал подругам такое чудесное воспитание; оказалось, что учительницей была тетя Доры. Она подготовила Мод и оставила ее Флоре и Доре вместо себя, когда выходила замуж, а затем уехала в Рангун.
Мод очень нравилось обучение, она мечтала попасть в кружок любовниц и с удовольствием впитывала все знания. Когда ее, наконец, взяли, она чуть было не умерла от радости, но изо всех подруг влюбилась только во Флору, как в самую добрую, нежную и чуткую. Дора, по ее словам, была великолепна, но слишком эгоистична: во время любовных утех она думала, скорей, как получить больше наслаждения самостоятельно, нежели чем помочь другим. Флора притворно возмутилась этими словами, но подруга тотчас же кинулась к ней — целовать и обнимать, а я умиротворенно наблюдал за всем этим, будучи счастлив узнать все секреты моих милых девочек.
Вскоре мы распрощались, договорившись встретиться в субботу на теннисе у Доры Симпсон. Мод прошептала мне на ухо, что ее не будет на этой встрече, но во вторник мы встретимся, и я должен обязательно сделать ей то же, что и Флоре. Вторая девушка, догадавшись, о чем мне говорит подруга, вскрикнула: «Негодница! Больше никаких шалостей в спальне!»
Сесилия — Лео
ПИСЬМО ПЯТОЕ
Париж, 20 декабря 18… г.
Мой милый Лео!
Мне написал Жерар. Он посетит Францию в следующем месяце по рабочим делам и пробудет здесь две недели. Я бесконечно рада буду его увидеть, хотя бы и на такой малый срок.
Как жаль, что тебя не будет с нами в это время… Представь, как сладостна была бы наша встреча, особенно, учитывая присутствие Терезы. Ей я все рассказала; о том, что Жерар — твой друг детства и что ты любишь его как брата; о том, как мы проводили прекрасные ночи втроем; и предложила попробовать все это с нами. Тереза не испугалась моего предложения, но выразила неуверенность в том, понравится ли она нашему общему другу. Я успокоила ее, что с такими внешними данными можно не волноваться на эту тему; что я, напротив, волнуюсь о том, что он чересчур полюбит Терезу и решит увезти ее в Америку. На эти слова девушка ответила страстными убеждениями в том, что таких чувств она еще ни к кому не испытывала, что любит меня как мать, как жизнь и что не протянет без меня и пары месяцев.
Я была потрясена: передо мной на коленях стояла прекрасная девушка и плакала, признаваясь мне в любви. Я стояла неподвижно и впитывала ее красивый голос, ее слова, смотрела в ее нежные большие глаза. Затем я подняла ее с колен и сказала, что также люблю ее, как сестру, возлюбленную и жену, что мы никогда не расстанемся и ты, Лео, будешь любить ее так же нежно и страстно, как и меня. Затем поцеловала Терезу в лоб и мы расстались.
В четверг я побывала в пансионе, где содержится моя младшая сестра. Она попросила забрать ее домой на новогодние каникулы. Я согласилась, несмотря на роман с Терезой. Сестренка, Валентина, стала за время нашего расставания настоящей красавицей — краше, чем я! Ее тело необычайно развилось, и, кажется, вскоре придется искать ей мужа.
Отец и мать хотят, чтоб мы присоединились к ним в Ницце. Но мне совсем не хочется уезжать из Парижа; так что приезд Жерара будет отличным поводом, чтобы остаться. Но если он захочет повидаться с родителями, которые относятся к нему, как к родному сыну, мы с Терезой обязательно поедем с ним.
Тереза рассказала мне историю своей жизни. Историю довольно незамысловатую: будучи дочерью мирового судьи, живущего на одно только жалованье, она, тем не менее, получила хорошее образование в женском лицее в Гренобле. Несмотря на то что она жила с родителями и была прилежной ученицей, в лицее у нее развилось стремление к своему полу. Параллельно она забавлялась с кузеном, тогдашним курсантом Сен-Сира, в дни его каникул. Когда ей было пятнадцать, умерла ее мать; отец вскоре снова женился, причем на женщине сильно моложе себя. Как только Тереза получила аттестат, еще не достигнув и восемнадцати лет, она уехала в Париж с совратившим ее дядей по материнской линии. Они в любви и согласии жили в столице на протяжении двух лет, когда дядя внезапно помер, оставив Терезу без средств к существованию и с маленьким незаконнорожденным ребенком. Вскоре она поступила на работу к модистке, где легко и быстро влилась в женский коллектив, забавляясь с начальницей и товарками по цеху. В это же время, для того чтобы обеспечить себе безбедное существование, она связалась с клерком из нотариальной конторы, но через некоторое время он ушел от нее. Мастерская же превратилась в Дом свиданий.
Все это побудило Терезу к тому, чтобы пойти работать надзирательницей в пансион, а после — горничной к богатым иностранцам. Там она была в услужении у мадам Сен-Леон, которая называла себя баронессой, но на самом деле находилась на содержании у Эстер Нуй. Когда последняя узнала о порочных наклонностях Терезы, ее уволили. Так девушка попала ко мне.
Ее ребенок, мальчик шести лет, сейчас живет у дедушки, вновь овдовевшего, но Тереза истово просит забрать его к нам в дом. Мы ведь можем это сделать для нее?
Лео — Сесилии
ПИСЬМО ШЕСТОЕ
Калькутта, 23 декабря 18… г.
Милая моя Сесилия, наконец-то настал тот день, когда я, наконец, сорву нежнейший цветок, принадлежащий Флоре, и очаровательный бутон, который так настойчиво предлагала мне крошка Мод!
Сегодня подруги пришли ко мне втроем. Дора, как всегда, подтрунивала над моей мужской силой: «Пожалейте себя, — сказала она, — три девственных отверстия за один раз…» Я удивился, поскольку с прошлой встречи думал только о Флоре и Мод; но девушка заявила, что также хотела бы попробовать то пикантное наслаждение, которое я подарил Флоре. Мод присоединилась к ней, заявив, что в таком случае мне придется потрудиться четыре раза. Я заметил, что ей-то уж стоит поберечься, ведь я могу разорвать ее нежное тело, но крошка не послушалась меня — ей очень не хотелось отставать от подруг. Отступать теперь было некуда, я успокоил девушек, что с удовольствием возьмусь за эту работу, которую склонен именовать величайшим наслаждением. Дора предложила для начала всем перекусить.
Мод уселась у меня на коленях, достала мой член и принялась играть им, вводя меня все в большее возбуждение. Дора прикрикнула на нее, а мне посоветовала поберечь силы. Мы повторили трюк с «Андреевским крестом», только теперь в роли живой чаши выступала Мод. Из-за ее неопытности в гимнастических упражнениях нам пришлось поддержать ее прелестное тело, пока Дора пила из него вино. Под конец обе девушки упали на пол, одновременно кончив; Мод — не выдержав ласки подруги; Дора — от мастурбирования, которым она ублажала себя последние несколько минут. Затем все трое отправились в ванную комнату, грациозно покачивая ягодицами, а когда вернулись — я был уже готов к свершениям.
