– У меня впечатление, что захватчики знали о характере груза и стране-получателе, – словно уловив мысли старшего коллеги из СВР, продолжал Гужевой. – Если через несколько дней мы не получим требований о выкупе, значит, цель захвата корабля – вовсе не получение денег.
– Тогда что? Оружие, которое находится на борту?
– Выходит, что так…
– Но кому нужны системы ПВО С-300?
– Возможно, Израилю или США, чтобы выявить уязвимые места нашей системы и научиться эффективно преодолевать защиту ПВО?
– Нет, это исключено, – возразил Гарушкин, вспомнив свой разговор с Джоном Стоуном в посольстве США. – К тому же сейчас у нас поступает на вооружение система С-400, а в разработке – С-500, куда более продвинутая техника противовоздушной обороны. Американцы и израильтяне охотились бы за ней…
– Тогда какие-нибудь арабские соседи шиитского Ирана, где у власти находятся сунниты.
– Вряд ли… Им проще купить у нас эти комплексы.
– Значит, остается единственное – террористическое Исламское государство ИГИЛ, или, как правильнее и точнее его называть, ДАИШ.
– А вот это в точку. Но как они смогли узнать о грузе? Не думаю, что у исламистов есть осведомитель в «Военвнешторге». А больше этой информацией никто не владел, все было надежно засекречено… Знаешь, дорогой Юрий Алексеевич, времени ждать требований о выкупе у нас просто нет, так что займись тщательной проверкой тех, кто имел доступ к этой информации в «Военвнешторге». Только очень осторожно и тщательно. Возможно, что здесь сработала не простая линейная схема, а какой-то замысловатый ход со многими неизвестными. Учти, времени – в обрез.
– Так точно, товарищ генерал-лейтенант.
– Теперь давай подумаем, как будем спасать корабль, экипаж и груз.
– Для начала нужно его найти.
– Верно, но за этим дело не станет, – сказал разведчик, имея в виду свой утренний разговор с Джоном и его обещание дать координаты судна.
– Сейчас в Индийском океане, как раз недалеко от Сомали, находится наш большой противолодочный корабль «Маршал Шапошников». Он обеспечивает безопасность проводки торговых судов через Аденский и Оманский заливы.
– Плохо обеспечивает… Ну да ладно. Свяжись со штабом ВМФ, пусть они дадут команду капитану «Шапошникова» на срочный поиск и освобождение корабля. Только предупреди, чтобы не вздумали свирепствовать, понимаешь? А то им дай только пострелять вволю – из любой посудины дуршлаг сделают… Корабль и груз нам нужны без пулевых и орудийных пробоин. Это главное и непременное условие.
– Может быть, наши спецподразделения отправить?
– Конечно, это было бы лучше, но туда им долго добираться. А нам – сам знаешь, каждая минута дорога…
Глава 16
Командировка в Фордо
Командировка Мохаммеда на ядерный объект состоялась через пару недель после его возвращения из Катара. Но не в главный центр по обогащению урана Натанз, как он предполагал, а на новый завод Фордо, что в 160 км к югу от Тегерана. Здесь, в самой преисподней дьявола – глубоких подземных пещерах горного плато недалеко от города Кум – были оборудованы специально укрепленные, бомбой не прошибешь, бункеры, где завершался монтаж 2800 центрифуг для 19,75-процентного обогащения урана в том числе, как заявлялось в прессе, и для использования в медицинских целях. Раньше ученый не сильно напрягался по поводу того, зачем прятать центрифуги в толщу скального грунта, укрепленного монолитом армированного бетона. Теперь вопросы напрашивались сами собой. Зачем такое количество центрифуг? Откуда здесь оказался обогащенный до 27-процентного уровня уран, следы которого якобы обнаружила посетившая этот завод комиссия МАГАТЭ? И случайно ли совсем недалеко отсюда, в горном массиве Барджамали, находится еще один стратегический военный объект – полигон Парчин, где уже два десятка лет компания Shahid Hemat Industrial Group проводит стендовые испытания ракетных двигателей.
Сейчас, после всех злоключений на грани жизни и смерти в Дохе, Мохаммед пристально, до параноидальной подозрительности, пытался вникнуть в стратегию, тактику и даже незначительные на первый взгляд детали национальной ядерной программы, анализировал каждую мелочь, сопоставлял информацию официальных заявлений политического руководства Ирана, с одной стороны, и комиссии МАГАТЭ – с другой, и все это сравнивал с тем, что видел своими глазами в попытке отыскать правду, понять истинный смысл всей грандиозной государственной затеи под названием «иранский атомный проект». Но мрак секретности и тайны, поглотивший всю эту мегаиндустрию, туман правительственных заявлений и реальная ситуация, которую он наблюдал, с каждым днем порождали все больше и больше противоречий, вопросов, сомнений.
Заскочив в город Кум, чтобы накоротке повстречаться с одним из своих родственников, Мохаммед поехал дальше по шоссе и вскоре, свернув по дорожному указателю – синей стрелке, на которой белой краской персидскими завитушками, а чуть ниже, тоже белым, но угловато-рубленым шрифтом на английском было написано «Фордо», – довольно быстро добрался до завода. Покончив с административно-режимными формальностями, он получил ключи от комнаты в небольшой гостинице, в которой должен был провести неделю.
Перекусив и восславив в молитве Аллаха, ученый взял свой ноутбук, выносной жесткий диск, диктофон и направился в дежурную часть, чтобы сдать это напичканное микроэлектроникой железо на проверку, а завтра с утра начать полноценную работу, не отвлекаясь на заморочки службы безопасности. Странное дело, он особо не переживал за результаты тестирования своих девайсов: то ли был уверен в мастерстве американских специалистов, поработавших с его компьютером в Катаре, то ли хорошо знал системных администраторов, для которых проверка персональной техники командированных в ядерный центр научных специалистов была дополнительной обузой, а потому и относились они к этой работе так, словно одна часть мозгов была из теста, вторая – из ила, а руки по локоть скованы толстой коркой заскорузлой или даже в камень засохшей глиной.
Но прежде чем красть минарет, выкопай яму, чтобы его туда спрятать. А потому Мохаммед на всякий случай придумал легенду: во время работы на конференции в Дохе он будто бы оставил однажды свой ноутбук в гостинице на весь день, и, может быть, кто-то напичкал его небезопасным программным обеспечением… Не бог весть какая, но все же отмазка… К счастью, она не пригодилась. Утром следующего дня он получил свой компьютер, выслушал довольно формальный инструктаж представителя службы безопасности и приступил к работе в лаборатории ядерного центра.
Завод начал функционировать совсем недавно – работали только 700 центрифуг, – но вот-вот объект полностью должен был войти в строй действующих. Работа увлекла Мохаммеда. Это был тот запальчивый азарт ученого-исследователя, который знаком лишь людям творческих профессий, вкалывающих вне пространства и времени не за деньги, хотя и они нелишние, а ради самого процесса, того лихорадочного озноба, который охватывает и ум, и душу, и все тело и держит в таком тонусе до тех пор, пока не будет утолена жажда интереса, получен конечный искомый результат, глотком свежей воды в знойной пустыне насытивший и удовлетворивший.
