– Пошел! – гаркнул он, и лодки отвалили от борта, а сухогруз продолжал идти на автопилоте заданным курсом к иранскому берегу. Шлюпки заблаговременно были принайтованы к пиратским лодкам, и плавучие тандемы под мерный рокот мощных подвесных моторов быстро уходили в сторону от контейнеровоза, который моментально растаял в ночной тьме.
– Можете поздравить! – от восторга ерзая задом на банке, не смог удержать своего восторга Путилов. – Команду «Берегись, стреляю сыром!» выполнили на «пять с плюсом»! Стопроцентное попадание по цели!
Про сыр если кто и услышал, то ничего не понял, мало ли какой профессиональный жаргон у ракетчиков, да и не до того сейчас было. И давнюю историю о том, как в 1841 году сошлись в морском сражении эскадры уругвайского и аргентинского флотов, тоже никто не знал. А в той исторической баталии, надо же было такому случиться, закончились на уругвайских кораблях гранаты и ядра, но остались на бортовом провиантском складе головки старого пересохшего сыра как раз под калибр корабельной артиллерии. Вот тогда уругвайский адмирал и дал приказ зарядить пушки вместо ядер… сыром и грохнуть по врагу. Благодаря находчивости и смекалке уругвайский флот разгромил неприятеля, а фраза: «Берегись, стреляю сыром!» осталась символом применения чего угодно вместо реальных боеприпасов и победы в абсолютно безвыходной ситуации.
– Ну-ну, – с горькой иронией усмехнулся Кораблин. – Сейчас, Алексей Владимирович, шило достану. Дырку для ордена на вашей рубашке ковырять будем…
Никто, кроме Куздрецова, не въехал в смысл черного юмора кэпа, к тому же всеобщее внимание было приковано сначала к едва различимому, но ежесекундно нарастающему, странному и непонятному гулу вперемешку с ужасным воем. Он накатывался откуда-то из черной небесной пустоты и, казалось, готов был вогнать в тартарары все живое.
– Ложи-и-ись! – не помня себя, заорал Куздрецов. Он узнал этот страшный рев, свист и шипение, знакомое каждому, кто хотя бы раз в жизни испытал ракетно-бомбовый авиаудар. Ракетчики скошенной травой попадали с банок и пластилином влипли в днища лодок и шлюпок, обхватив руками головы; моряки, наоборот, привстали, с любопытством вытягивая шеи и задрав подбородки, пытаясь понять, откуда валится эта напасть, и хоть что-то разглядеть в кромешной тьме. И вдруг в той стороне, куда ушло их судно, рванул яркий огненный шар, отороченный по краям клубами дымчатой черни, потом еще, и еще, и еще… Грохот взрывов поднял на дыбы вселенную. Несмотря на довольно большое расстояние, ударная волна встряхнула лодки. Теперь и с берега в этот огненный ад летели огни – это ударили ракетные установки береговой линии обороны Ирана, добавляя новые краски ужаса в этот кошмар и жуть.
– Господи, – перекрестился боцман. – А если б мы там были? – И он протянул руку в сторону своего изувеченного в хлам судна.
В ярких всполохах еще можно было угадать искореженный корпус, покосившиеся корабельные надстройки, изуродованные борта, уже вовсю хлебавшие морскую воду, а ракеты и бомбы все сыпались и сыпались на несчастную посудину, словно хотели искалечить ее до неузнаваемости, испепелить, чтобы даже тени от нее не осталось. И судно, скрежеща железом от боли, разрывалось огнем и взрывами, кромсалось на бесформенные куски и уходило в пенящуюся глубину, чтобы там, на дне, обрести покой и забвение.
Уже и ракетчики, придя в себя, стали осторожно выглядывать из-за бортов, чтобы посмотреть на это буйство смерти, и никто не видел, как молча сгреб капитан в кулак свою фуражку, медленно стащил ее с головы и, не таясь, размазал ею по щекам слезы, навсегда прощаясь с самым дорогим, что у него еще оставалось в жизни.
Потом все смолкло.
– Знать бы такое дело, хоть бы рынду сняли, – продолжая пялиться глазами в темноту, проскулил боцман. – Хорошая была посудина, почти новая…
Ему никто не ответил, все были потрясены такой необъяснимо жестокой гибелью судна, ставшего уже родным.
– Смотрите! – крикнул кто-то на впередиидущей связке. – Кажется, к нам…
Прокладывая себе дорогу в предрассветном мареве лучом мощного прожектора, в реве уже слышных сирен к лодкам на всех парах летел ракетный катер.
– Вот сейчас и по нам также шарахнут, и будет полный пипец… – качая головой, обреченно пробубнил себе под нос Петька.
Капитан выжидающе посмотрел на Куздрецова. В ответ тот лишь угрюмо молчал.
Уйти от такой погони не было никакой возможности. Да и куда? На чистой воде они были первоклассной мишенью. Все напряглись, когда увидели несколько огоньков и вскоре услышали приглушенный расстоянием грохот выстрелов носового орудия. Все инстинктивно съежились, стараясь быть как можно более крошечными и незаметными, втянули головы в плечи, сгорбились. Бежать некуда, спасения на дне лодок тоже нет – это не земля, где можно вырыть хоть какую-то норку и забиться в нее, в воде все наоборот – чем глубже, тем опаснее…
Метрах в ста пятидесяти мористее лодок, как раз с подветренной стороны, один за другим прозвучали громкие хлопки разрывов, и белая пелена густого, будто жирная сметана, дыма стеной двинулась на моряков и ракетчиков. Уже через несколько минут они оказались в густом и плотном облаке – вытянутой руки не видать.
– Это что-то новое, – еще больше заволновались люди. – Какого черта им надо? Кончали бы уж поскорей…
– Развести нас хотят в дыму и прикончить поодиночке…
– Это как?
– Каком кверху и молча…
– Как-как… – проворчал кто-то в ответ на неуместное зубоскальство. – Был как, да свиньи съели, даже запаха не осталось…
– Сбавить ход… самый малый! Держимся ближе друг к другу, – рявкнул Кораблин в дымовую завесу и не понял, услышали его на другой связке лодок или нет.
– Есть сбавить ход, держаться ближе друг к другу, – глухо прозвучало в ответ из молочного месива.
Все притихли. Мерное гудение подвесных моторов было единственным ориентиром, по которому можно было хоть как-то определить положение своего соседа. Хотелось крикнуть, но почему-то все молчали и слушали, как в больничной палате, где все бело и тихо. Через несколько минут обе спарки стукнулись бортами, нащупав друг друга в дымной кисее, а вскоре все услышали рокот приближающегося корабля. Потом залаял крупнокалиберный пулемет, а чуть позже к солисту смерти присоединились автоматные очереди. Куда стреляли, в кого? Непонятно. Ни свиста пуль, ни цоканья их по воде не было слышно.
– На нервы, сволочи, давят…
Минут через десять беспорядочная стрельба стихла
Бывалым ухом моряки определили по звуку двигателя, что катер сбавил обороты, а вскоре совсем рядом по громкой связи прозвучала команда на фарси и следом на английском заглушить моторы и остановиться.
– Что-то мне это напоминает, – озадаченно процедил сквозь зубы боцман Петрович.
– Но на сей раз это, точно, иранцы – военно-морские силы стражей исламской революции, – рассеял его сомнения Куздрецов.
– Глуши мотор! – скомандовал Кораблин.
