В конце концов Грен и его проводники достигли подножия замка и ощутили под ногами твердую почву. По прикидкам Грена, теперь они должны были оказаться под уровнем поверхности моря. Воздух здесь был тяжел и влажен.
Далее Грена сопровождал лишь термит с ноздреватыми наростами на голове; остальные ушли и темноту, построившись по-военному и даже не оглянувшись. Грен заметил, что внизу разлит загадочный зеленоватый свет, делающий предметы видимыми, скорее не высвечивая их, а подчеркивая глубокой тенью; поначалу Грен не понимал, откуда идет это свечение. Ему надо было спешить за проводником. Неровный коридор, по которому они шли, был полон движения. Повсюду куда-то спешили целеустремленные термиты, но вокруг хватало и существ поменьше, их вели куда-то, подгоняя, иногда поодиночке, иногда целыми группами.
— Не так быстро, — взмолился Грен, но его проводник не замедлил шага, ничем не показав, что слышал просьбу.
Зеленый свет становился все сильнее, зыбким туманом окутывая стены коридора. Грен видел, что он просеивается сквозь куски слюды неправильной формы, очевидно оказавшиеся в тоннеле благодаря творческому гению насекомых. Эти слюдяные стекла представляли собой настоящие окна, выходившие в море, и через них можно было наблюдать за действиями копошащихся там грозных водорослей.
Целеустремленность обитателей этого подземного мира поразила Грена. По крайней мере, они были слишком заняты своими делами, чтобы замечать идущих; никто не остановился, чтобы их рассмотреть, пока ими не заинтересовалось одно из существ, принадлежавших термитам. Четырехлапое и пушистое, оно имело длинный хвост и светящиеся желтые глаза, а ростом почти не уступало самому Грену. Устремив на него горящие зрачки, существо вскричало: «Ми-ау!» — и попыталось потереться о него. Длинные усы существа коснулись его руки. Содрогнувшись, Грен отдернул руку и поспешил дальше.
Пушистое создание смотрело ему вслед с чем-то вроде сожаления. Затем оно повернулось и последовало за термитами — биологическим видом, который по прошествии тысячелетий научился относиться к нему терпимо и кормил его. Чуть погодя Грен увидел еще нескольких представителей того же мяукающего племени; некоторые из них также были заражены и почти полностью покрыты разросшимся на их теле грибком.
Наконец Грен и его проводник подошли к развилке, где широкий основной тоннель разделялся на несколько ходов поуже. Не задержавшись ни на мгновение, проводник выбрал путь, уходивший куда-то ввысь. Царившая здесь тьма внезапно рассеялась, когда термит приподнял плоский камень, загораживавший вход, и протиснулся наружу, где сияло солнце.
— Вы были добры ко мне, — сказал Грен, выбираясь вслед за термитом. Он старался держаться подальше от коричневой поросли на голове термита.
Термит, даже не оглянувшись, вновь забрался в нору и затворил ее камнем.
Грен не нуждался в подсказках, чтобы понять, где очутился. Вокруг него простиралась Нейтральная Полоса.
Он чувствовал зловещий запах моря. До него доносились отзвуки битвы между водорослями и наземными растениями, хотя этот шум теперь часто прерывался: враждующие стороны устали и нуждались в передышке. Он ощущал вокруг напряжение, непривычное для человека, родившегося и выросшего в относительно безопасных средних слоях леса. И еще он видел пылавшее надо всем этим солнце, с легкостью пронизывавшее спутанное кружево листвы.
Земля под ногами Грена была вязкой смесью глины и песка с торчащими тут и там камнями. То была бесплодная почва, и росшие на ней деревья выживали с трудом. Их стволы были перекручены, листва худосочна. Многие обвивались друг вокруг друга, пытаясь обрести поддержку, а неудачники лежали здесь же, на земле, застыв в невообразимых корчах. Более того, некоторые из них развили такие странные способы самозащиты за протекшие века, что едва напоминали собою деревья.
Грен решил, что лучше всего будет пробраться к началу мыса и попробовать найти там следы Той и остальных. Добравшись до кромки побережья, углядеть мыс с замком будет нетрудно; должно быть, он виден отовсюду.
Гадать, в каком направлении лежит море, Грену не пришлось: прогалины меж скрученными стволами ясно показывали, где проходит внутренняя граница Нейтральной Полосы. Ее ни с чем нельзя было спутать.
Вдоль линии, отмечавшей конец плодородной почвы, смоковница обозначила и хранила свой периметр. Она стояла неколебимо, хоть ее ветви и покрывали шрамы от бесконечных посягательств ежевики и когтистых веток других растений. И для того, чтобы помочь дереву в обороне, в усмирении изгнанных на Нейтральную Полосу видов, здесь собрались создания, пользовавшиеся им как убежищем, — быстрохваты и вялохваты, кусты скок-ягоды и мехострела, не считая прочих хранителей границы, следивших за любым движением вдоль всего края разросшейся до размеров континента смоковницы.
Повернувшись спиной к этому грозному барьеру, Грен осторожно двинулся вперед.
Он шел не спеша. Каждый звук заставлял его вздрагивать. Однажды ему пришлось броситься наземь, когда из чащи в него выстрелило целое облако длинных смертоносных игл. Приподняв голову, Грен увидел кактус, который, встряхнувшись разок-другой, принялся перезаряжать свои самострелы. Грен никогда не видел ничего подобного, и у него сжалось сердце при мысли о всех неведомых опасностях, таившихся вокруг.
Чуть дальше он столкнулся с еще более диким способом охоты.
Грен шагнул в проем искривленного ствола дерева, образовавшего петлю. Едва он сделал шаг, петля с треском затянулась. Грен чудом избежал ее мертвой хватки и содрал при этом кожу на лодыжке. Пока он лежал, тяжело дыша, мимо него прошмыгнуло какое-то существо — настолько близко, что Грен мог бы дотронуться до него рукой.
То была длинная, затянутая в твердые латы рептилия с дружелюбной ухмылкой, открывавшей множество мелких, но острых зубов. Некогда (в те далекие дни, когда человек имел названия для всего в этом мире) эта рептилия звалась аллигатором. Она бросила на Грена смиренный взгляд и шмыгнула под лежавшее рядом бревно.
Почти все виды животных вымерли миллион лет тому назад. Их подавила и истребила масса быстрорастущей зелени — ведь солнце отдало свое предпочтение растениям. И все же, когда последние остатки старых деревьев были вытеснены в болота и на берег океана, вместе с ними в изгнание удалились и некоторые, очень немногие, виды животных. Здесь, на Нейтральной Полосе, они и пребывали, радуясь теплу и наслаждаясь жизнью — пока еще эта жизнь не оставила их.
Поднявшись, Грен продолжал путь еще медленнее, оглядываясь с еще большей опаской.
К этому времени доносившийся с моря шум прекратился, и он шагал в полной тишине. Все вокруг хранило молчание, словно ожидая чего-то, как бы на время обращенное в камень.
Склон становился все более пологим. Под ногами скрипела галька. Деревья, росшие здесь еще более редко, сбивались в группки, чтобы вместе отражать набеги с моря.
Грен остановился. Тревога все еще владела его сердцем. Он по-прежнему хотел воссоединиться с остальными, хоть и чувствовал неловкость при мысли об этом: не потому, что повел себя упрямо, оставшись позади, на уступе замка термитов, а потому, что прочие повели себя глупо, не предложив ему возглавить племя.
