Осторожно оглядевшись по сторонам, он свистнул. Никакого ответа. Установилась плотная, тягостная тишина, как если бы даже и те, что не имели ушей, пытались прислушаться.
Греном овладела паника.
— Той! — крикнул он. — Вегги! Поили! Где вы все?
Пока он кричал, из переплетения ветвей над его головой вниз устремилась клетка-ловушка, пригвоздившая Грена к земле.
Когда Той вывела шестерых своих спутников к побережью, все они кинулись в высокую траву, пряча глаза, чтобы не выдать переполнявшего их страха. Тела их были покрыты клочьями пены, летевшей с моря, которое стало полем битвы для самых разных растений.
Наконец они достаточно успокоились, чтобы сесть в траве и, подобравшись друг к дружке, обсудить отсутствие Грена. Ребенок-мужчина, он был особенно ценен; хоть они и не могли вернуться за ним, по крайней мере можно было подождать, не появится ли он. Оставалось лишь найти относительно безопасное место для ожидания.
— Долго ждать мы не станем, — заявил Вегги. — Зачем Грену было оставаться? Мы должны бросить его здесь и забыть о нем.
— Он нужен нам для спаривания, — просто сказала Той.
— Я сам буду с тобой спариваться, — возразил Вегги. — Я тоже ребенок-мужчина с большой штукой, которую смогу в тебя засунуть. Посмотрите, ее нельзя истощить! Женщины, я буду спариваться со всеми вами прежде, чем фиги снова дадут плоды! Я уже возмужал, я более зрелый, чем фиги!
В возбуждении Вегги вскочил на ноги и принялся танцевать, демонстрируя свое тело девушкам, которые отнюдь не чувствовали отвращения. Он остался их единственным ребенком-мужчиной — как же он мог не быть желанным?
Мэй вскочила, чтобы танцевать с ним. Вегги кинулся к ней. Склонив голову, она отпрыгнула, и Вегги метнулся следом. Она смеялась, он что-то кричал.
— Вернитесь! — с гневом позвали Той и Пойли.
Не прячась, Мэй и Вегги выбежали из высокой травы на песчаный откос, на камни-голыши. И почти сразу же огромная лапа поднялась из песка и ухватила Мэй за щиколотку. Когда она вскрикнула, вверх взметнулась еще одна лапа, затем еще одна, чтобы мертвой хваткой прижать девушку к земле. Мэй упала вниз лицом, в ужасе отчаянно брыкаясь. Вегги, выхватив нож, бесстрашно бросился ей на выручку. Из песка к нему потянулось множество других цепких лап, от которых он не смог увернуться.
Когда растительная жизнь еще только завоевывала Землю, морские твари чувствовали себя в безопасности. То была среда, менее подходящая для быстрых перемен, чем суша. Впрочем, широкое распространение водорослей заставило многих животных изменить своим привычкам, приспособиться к новым условиям.
Появившиеся вскоре гигантские водоросли оказались большими специалистами по отлову крабов — они оборачивали их трепещущими от алчности листьями во время прогулок по морскому дну, они давили их, загнав меж валунов в тот чувствительный период, когда крабы отращивали себе новый панцирь. За несколько миллионов лет все клешнерукие были сожраны.
Осьминоги также не избежали преследования. Уменьшение поголовья крабов заставило их отказаться от основного блюда их рациона. И эти факторы, и ряд других заставили осьминогов приспособиться к совершенно новому для них образу жизни. Вынужденные спасаться от водорослей и искать себе пропитание, многие из них оставили океан. Они превратились в скитальцев земли, и так возник песчаный спрут, напавший сейчас на Вегги.
Гой и остальные люди ее племени побежали ему на выручку, напуганные этим нападением — на единственного оставшегося у них ребенка-мужчину. Песок полетел во все стороны, когда они вступили в бой. Но песчаный спрут имел достаточно рук, чтобы справиться со всеми ними. Даже не приподняв своего спрятанного в песке тела, он своими щупальцами схватил всех семерых, как те ни отбивались.
Ножи были мало полезны в борьбе с этими эластичными, будто резиновыми объятиями. Люди падали один за другим; щупальца крепко вжимали их лица в осыпающийся песок, заглушая крики.
Каков бы ни был окончательный триумф растений, их успех в той же мере зависел от простого количества особей, в какой и от их умения приспосабливаться. Снова и снова они одерживали победу, имитируя некие способности, развитые и используемые на протяжении множества тысячелетий — пусть и в меньшем объеме — такими представителями животного царства, как, например, ползун, это наиболее могущественное из растительных существ, что процветало, попросту переняв образ жизни, избранный скромным паучком еще в каменноугольный период.
На Нейтральной Полосе, где борьба за выживание принимала наиболее яростные формы, процесс подобной имитации бывал особенно заметен. Живым примером могли послужить ивы: они скопировали повадки песчаных спрутов и потому стали непобедимыми бойцами жуткого побережья.
Ивы-убийцы жили теперь, зарывшись в песок и гальку и лишь частично высунув наружу листву. Их корни приобрели гибкость стали, превратившись в щупальца. И одному из этих жестоких, бесчувственных созданий небольшое племя людей было теперь обязано своим спасением.
Песчаный спрут намеревался как можно быстрее умертвить свои жертвы. Слишком долгая и напряженная борьба привлекала наследников его тактики — ив-убийц, ибо имитаторы превратились в его злейших соперников и врагов. Две ивы сразу двинулись к спруту; они передвигались под тонким слоем песка, выставив наружу лишь листья, с виду напоминавшие невинные кустики, и оставляя за собой развороченную, уродливую борозду влажной грязи.
Они атаковали без промедления, без предупреждения.
Их корни были длинными, и жилистыми, и ужасно твердыми. Одна ива с одной стороны, другая — с другой, они крепко вцепились в щупальца песчаного спрута. Тот узнал эту смертоносную хватку, эту слепую силу. Ослабив кольцо своих щупалец, спрут развернулся, чтобы сразиться с ивами-убийцами — уже за собственную жизнь.
Одним броском, разметавшим людей по берегу, он выпрыгнул из песка, широко раскрыв клюв и в страхе округлив свои белесые глаза. Неожиданный рывок одной из ив-убийц заставил его перевернуться в воздухе и упасть щупальцами кверху, но спрут извернулся, возвращаясь в прежнюю боевую стойку и сумев высвободить все свои щупальца, кроме одного. С яростью спрут отсек это мешавшее ему щупальце одним мощным ударом клюва, как если бы собственная плоть вдруг стала ему врагом.
Совсем рядом раскинулось зловеще-спокойное море. Первым желанием спрута было вернуться туда и обрести там спасение, как он привык это делать в случае опасности. Но и тогда, когда спрут уже начал поспешное бегство, щупальцеобразные корни ив-убийц продолжали слепо молотить вокруг, отыскивая потерю. И нашли ее! В гневе спрут поднял целую стену из песка и мелких камней, когда отступление было замечено.
Но ивы-убийцы уже схватили его; на двоих у деревьев оказалось тридцать пять крепких узловатых ног.
Забыв о собственном спасении, люди завороженно следили за разворачивавшимся на их глазах неравным поединком. Затем слепо шарящие по песку корни метнулись в их направлении.
