Слава богу, что кому-то пришло в голову очистить местность от посторонних. Стоун была уверена, что это практическое занятие студенты забудут очень не скоро.
Они с Брайантом показали свои значки стоявшим около ворот полицейским, хотя оба констебля были хорошо им знакомы.
Протоптанная тропинка вела на поле, где у входа полукругом расположились сельскохозяйственные машины. Она продолжалась еще метров пятьдесят, а потом исчезала. Роща справа постепенно уступала место ровному, покрытому травой лугу, который тянулся в обе стороны где-то на четверть мили. Густая зеленая изгородь отделяла его от поля со злаками, которое простиралось дальше.
Ким заметила какую-то деятельность на самой опушке рощи.
– Черт возьми, командир, могла бы предупредить, что здесь будет она, – проворчал ее спутник.
– А я думала, что ты любишь сюрпризы, – улыбнулась инспектор.
– И вот это ты называешь сюрпризом? – уточнил Брайант кислым голосом.
Стоун покачала головой. Она знала, что к доктору Эй надо привыкнуть. Прямота археолога, может быть, нравилась не всем, но для самой Ким эта женщина была как глоток свежего воздуха. Она говорила то, что думала, и делала то, что обещала. Возможно, не всегда правильно, но она старалась.
Инспектор наблюдала, как Эй ходит вдоль длинной стороны раскопа. Засунув одну руку в карман, второй она прижимала к уху телефон. Левая штанина ее голубых джинсов вылезла из ботинка «Доктор Мартенс»
[15].
То, что когда-то было тугим конским хвостом, в который были забраны ее длинные мелированные волосы, теперь полностью растрепалось, и пряди свободно падали на плечи.
– Доктор Эй, – произнесла Стоун, дождавшись, когда археолог закончит говорить по телефону, и протянула ей руку.
Это прозвище доктор придумала себе сама после того, как собеседники несметное количество раз извратили ее настоящее македонское имя. Ким уже успела его забыть, потому что, насколько она помнила, Эй давно использовала только этот сокращенный вариант.
Пожимая ей руку, археолог коротко улыбнулась и перевела взгляд дальше.
– Брайант, – произнесла она, выбрасывая вперед свою руку.
Коллеге Стоун ничего не оставалось делать, как пожать ее.
– Это надо же, она правильно произнесла мое имя, – проворчал сержант, когда женщина отвернулась к раскопу.
– А где Китингс? – неожиданно спросила Эй
[16].
– Заканчивает с самоубийством, – пояснила инспектор. – Скоро будет здесь.
– Ну пошли же, пошли, – пригласила их доктор на край раскопа.
Ким немедленно увидела белоснежную кость, торчащую из земли. Опыт подсказал ей, на что именно она смотрит.
– Череп? – уточнила Стоун.
Доктор Эй утвердительно кивнула.
Ким сделала шаг назад и взглянула на раскоп со стороны ровного луга, который его окружал.
– Где-то полтора фута глубиной? – предположила детектив.
– Приблизительно так. Очень близко к поверхности.
– Можно?.. – Ким сделала шаг вперед.
– Нет-нет-нет! – воскликнула археолог. – Мы не можем торопиться. Прежде всего для нас самое важное – дождаться Китингса и мою команду. Мы еще не знаем ни условий, ни обстоятельств произошедшего, а вы уже готовы все здесь затоптать.
Инспектор поняла, что она имеет в виду. В настоящий момент не было никакой возможности узнать, сколько времени череп пролежал в земле. Задачей доктора Эй было сохранить улику и извлечь кость из земли как можно осторожнее.
Как и большинство археологов-криминалистов, Эй была антропологом по образованию и умела хорошо читать улики, прятавшиеся в костях скелета.
Прежде всего ей надо будет убедиться, что кости принадлежат человеку. Хотя Ким видела в своей жизни достаточно черепов, чтобы не сомневаться в этом.
Потом доктор Эй попытается установить биологические характеристики – пол, возраст и расовую принадлежность. Стоун знала, что по костям, лишенным мягких тканей, установить точный возраст трупа более чем проблематично. Скорость разложения тела, которая зависит как от биологических, так и климатических условий, позволит им установить эту цифру лишь очень приблизительно. Энтомология здесь тоже ничем не поможет. Судя по чистоте кости, можно было предположить, что насекомые давно покинули этот праздник жизни.
Сейчас самым важным для расследования был опыт доктора Эй, который, возможно, поможет им определить причину смерти и способ убийства.
А инспектор знала, что таких причин существует всего четыре – естественная, в результате несчастного случая, насильственная и самоубийство.
И хотя Ким еще не знала, о какой из них идет речь на этот раз, она была уверена, что закопать сам себя бедняга не мог.
– О-о-о, черт бы их всех побрал! – Слова Брайанта заставили ее обернуться.
От опушки в их сторону двигалось целое стадо людей. Большинство из них были вполне ожидаемы, но вот один оказался настоящим сюрпризом. Стоун застонала.
– Спасибо, что постерегли мое место преступления, но теперь я уже здесь, – сказал детектив-инспектор Тревис, ее заклятый враг из управления Западной Мерсии.
Ни разу с того самого момента, как ей присвоили звание детектива-инспектора, он не обратился к ней по этому званию.
Ким полностью повернулась к нему и ответила на его подколку:
– Том, насколько я помню, ты уже три раза появлялся на моем месте преступления – и всегда уходил не солоно хлебавши.
– Зато один раз я тебе полностью за все отомстил, – ответил мужчина, имея в виду убийство молодого управляющего досуговым центром, тело которого нашли в Вест-Хэгли
[17].
– Это верно, и я рада, что тебе удалось раскрыть то преступление. Хотя, погоди-ка, ведь это был не ты, – отозвалась Стоун. Но по улыбке, появившейся на лице ее соперника, она поняла, что сделала именно то, чего он от нее и ожидал. Показала ему свою реакцию.
Она ведет себя как ребенок. Как, впрочем, и Тревис. Если не больше.
– Думаю, ты скоро выяснишь, что Ханнингтон относится к управлению Западной Мерсии, – продолжил ее противник.
– А Хейли-Грин – к Западному Мидленду, так что не надо, Том. Пусть взрослые решают за нас.
– Стоун, знаешь что…
– Давай-ка отойдем в сторонку, Том, – предложила детектив и сделала несколько шагов вбок от аудитории, которая сейчас обращала на них гораздо больше внимания, чем на череп в земле. – Ты когда-нибудь повзрослеешь, черт тебя побери?! – набросилась она на него.
