– Молодой человек, если я начну обсуждать то, что вы уже знаете, и то, чего вы еще не знаете, то мы с вами проведем здесь несколько дней. Так что лучше будет, если я поделюсь с вами тем, что узнал за двадцать два года работы, а потом вы вольны поступить с этим как вам будет угодно.
Брайант кивком попросил Виндзора продолжать. То, что он мягко поставил Кевина на место, было только к лучшему.
– Иметь к кому-то предвзятое отношение – это еще не преступление, – продолжил бывший агент. – Преступление на почве ксенофобии должно состоять из двух частей: само действие – как, например, нападение или харрасмент
[103], – и доказательства того, что действия преступника мотивированы ненавистью последнего к группе людей, которую представляет жертва. Большинство таких преступлений совершаются против представителей меньшинств, которые исторически подвергались дискриминации на вполне «законных» основаниях, – но об этом мы можем поговорить в другой раз. Кроме того, есть ксенофобские преступления, которые совершаются против ксенофобов. Например, индийские дети, избивающие темнокожих детей, или еврейские девочки, нападающие на готов.
– Но с чего это все начинается, Фред? – покачал головой Брайант.
– Чаще всего с мелких оскорблений – словами, злыми слухами, пугающими взглядами. С игнорирования и неприятия каких-то членов социума, и так по восходящей – до жестоких нападений и убийств.
– Но как детские обзывалки могут привести к убийству? – задал вопрос Доусон. – Каждый ребенок в школе сталкивается с проявлениями жестокости. Да, это может быть хорошим поводом для самоизоляции, но каким образом это приводит к неприятию меньшинств?
Виндзор улыбнулся и одновременно покачал головой.
– Расизм – это не то же самое, что травля мальчика в школе только за то, что он толстый.
Брайант заметил, что после этих слов Кевин мигнул несколько раз подряд. Фред не мог бы найти лучшего примера для его коллеги.
– Надо принимать во внимание социально-экономические факторы. Поколения успешных белых жителей создают условия, направленные против этнических меньшинств в своих районах. Добавьте сюда политические группировки и целые партии, которые распространяют ненависть и ксенофобию. У нас в стране есть БНП, ЛЗА, «Комбат-восемнадцать»
[104]… Некоторые действуют, как обыкновенные партии, пытаясь завоевать большинство во время выборов, – как, например, БНП. Другие предпочитают уличную активность, как ЛЗА, но у всех них есть нечто общее, что их объединяет, – нетерпимость. Все эти группы пропагандируют ксенофобию. Они хотят, чтобы жители страны боялись приезжих из других стран.
Виндзор ненадолго замолчал и посмотрел на детективов.
– Теперь, когда мы немного разобрались, откуда берется ненависть, вы наверняка попросите меня нарисовать вам портрет преступника, который совершает подобные преступления? – предположил он.
Оба его слушателя нетерпеливо кивнули.
– И вот здесь у нас возникает первая проблема…
Глава 69
– Какого черта ты ничего не рассказал мне о своей жене, Том?! – завелась Ким, как только они оказались в машине.
Она хотела сперва уехать с парковки и уже потом начать этот разговор, но не выдержала.
Тревис запыхтел, как машина столетней давности.
Его коллега не стала ждать, когда к нему вернется дар речи.
– Я ее видела и…
– Не смей трогать это, Стоун. Я тебя предупреждаю… – Мужчина наконец смог заговорить.
Ким врубила заднюю скорость и двинулась к выезду с парковки. Даже Тревис был не настолько глуп, чтобы выпрыгивать на полном ходу из движущейся машины.
– И до чего же мы с тобой дошли, Том? – спросила Стоун.
– Это не твоего проклятого ума дело, – прорычал Тревис.
– Ошибаешься. Слухи о том, что между нами тогда произошло, преследуют и меня тоже.
– Но на мою работу это не влияет, – заметил Тревис.
– С трудом верится! – воскликнула Ким.
– То, что произошло между нами… никак не было связано со случившимся с моей женой.
– Почему ты продолжаешь мне лгать? Все случилось четыре с половиной года назад, верно? Как раз тогда, когда твоя…
– Я не хочу говорить об этом! – рявкнул мужчина.
– Придется, – сказала Стоун, поворачивая на парковку перед городским парком. – Все, что связано с тем днем, я обдумывала сотни раз, Том. Сотни! – прошипела она.
Напарник не смотрел на нее, и Ким знала почему.
– Давай наконец поставим все точки над i, Том, – заговорила она снова. – Ты был слишком жесток с тем мальчиком. Ему было всего пятнадцать, а ты колотил его, как боксер-профессионал.
– Он продавал наркотики, Стоун! Детям!
– Я это знаю не хуже тебя, черт побери! Но мы сами себе преступников не выбираем, и тебе это прекрасно известно. Или было известно до того самого дня.
– Но ведь в конце концов он заговорил, – попытался защититься Том.
– Но не потому, что ты его избил. А потому, что его мать надрала ему уши и велела все рассказать.
Тревис с осуждением взглянул на коллегу.
– Почему ты не сдала меня?
– Поскольку чувствовала, что что-то случилось. Ты был явно…
– Я не об этом, Стоун. Я о другом. О том, что произошло позже.
Вот оно. Вот теперь это уже деловой разговор.
– Ты имеешь в виду тот момент, когда я сделала тебе замечание по поводу этого мальчишки, а ты ударил меня по губам?
Боль, которую Ким испытывала до сих пор, не имела никакого отношения к физической.
Тревис покраснел от стыда, но не отвел взгляда.
– Ну же, почему ты не написала рапорт о том, что я на тебя напал? Чтобы иметь на меня компромат? – В его голосе послышались осуждающие нотки.
– Нет, тогда мне было ясно, что с тобой что-то не так, – покачала головой Ким.
– Да будет тебе, Стоун! Ты была молода и амбициозна. И ты попридержала эту информацию, чтобы использовать ее в более удачный момент. Не так, что ли?
Женщина не стала скрывать своего ужаса.
– И ты действительно так думаешь? Или ты велел себе так думать? – спросила она.
– Ты использовала это происшествие, чтобы подняться на ступеньку выше. И угрозами заставила меня взять отпуск по болезни. У меня не было выхода.
