Пациент продолжал смотреть прямо перед собой, но нервное подергивание его век ускорилось.
– А только что мы выяснили, что, возможно, на этих жертв охотились, как на гребаных диких животных. Ты меня хорошо понимаешь?
Билли медленно кивнул. Он напоминал Ким ребенка, которому рассказывают сказку на ночь, вот только челюсть у него отваливалась не от восторга, а от страха.
– Так вот, самое интересное здесь вот что: нам кажется, что по крайней мере одна из жертв была убита из того же оружия, из которого стреляли тебе в затылок. Странно, правда? Но к этому мы еще вернемся. – Тревис говорил, как настоящий Коломбо
[107]. – Сейчас совершенно очевидно, что в холку себе ты выстрелил не сам, и твоего папашу арестовали…
– Он не стрелял в меня, – быстро заметил Билли.
– Что ж, спасибо за разъяснение, но, хотя нам приятно вновь услышать твой голос, с этим ты немного поспешил. Мы арестовали твоего отца не за несчастный случай, а по обвинению в убийстве.
Было видно, как Коули побледнел. Веки его теперь дергались с невероятной скоростью.
– Потому что мы считаем, что трупы закопал именно он, – добавил инспектор.
Билли энергично затряс головой.
– Но ведь ты же не знаешь этого наверняка, правда, Билли? – задал вопрос Тревис. – А видя, как ты скрываешь то, что знаешь наверняка, мы вынуждены делать свои собственные выводы.
– Вы арестовали мою сестру? – спросил раненый.
– А почему ты спрашиваешь, Билли? – поинтересовался Том. – Почему, ради всего святого, мы должны были ее арестовать?
Неожиданно Ким пришла в голову новая мысль. Она встала и, не прерывая Тревиса, направилась к сестринскому посту. Взъерошенная женщина, которая перевязывала Билли, стирала с доски какие-то имена. Стоун оставалось только надеяться, что эти люди не умерли, а выписались из больницы живыми и здоровыми.
– Простите, – извинилась она, – вы не знаете, когда Фиона Коули посещала Билли в последний раз?
– Да уже дня два назад, – ответила сестра, покачав головой.
– Вы в этом уверены? – уточнила Ким. Фиона всегда отчаянно оберегала своего младшего брата.
– Не сомневайтесь, офицер. Я сама чувствую себя так, будто последние шесть дней никуда отсюда не выходила, за исключением коротких перерывов на сон. Если б она приходила, я знала бы об этом.
Детектив поблагодарила медичку и в задумчивости вернулась к постели раненого.
– …себе представить, как это больно, когда такая штука впивается тебе в колено? – Тревис сделал хватательное движение пальцами.
Было хорошо видно, что Билли в ужасе.
– Офицер, я хочу поговорить с сестрой, – попросил он.
«Ну, конечно, – подумала Ким. – Смешно, но я бы тоже от этого не отказалась».
Глава 77
Брайант бросил куртку и шарф на свободный стол и направился к кофеварке. Кофе был все таким же дерьмовым, как и несколько часов назад, когда они уезжали, но, по крайней мере, они глотнут горяченького, пока дожидаются Стейси.
– Как тебе этот Фред Виндзор? – спросил Брайант у Доусона.
Тот молчал всю дорогу, пока они выбирались из центра Бирмингема.
– Смелый парень, – ответил Кевин, не отрывая взгляда от пустого стола Стейси. – Ему здорово досталось, ничего не скажешь, но после разговора с ним мне кажется, что никакой надежды нет.
На этот раз Брайант знал, что его напарник имеет в виду. И был полностью с ним согласен.
Работа, которую они делали, и энергия, которую затрачивали на нее, – все это зависело от надежды. Надежды на то, что им удастся освободить улицы от плохих парней. Каждый арестованный был песчинкой, но песчинкой вполне материальной. На одного становилось меньше. И это было осязаемо.
Человек совершает преступление, а ты его ловишь и сажаешь. Работа сделана, все прекрасно. Но как можно бороться с идеей, которая распространяется, как эпидемия простуды? Если верно то, что нет на свете людей, заранее похожих на убийц, то для подстрекателей это верно вдвойне.
Все это сержанты поняли из разговоров с Гэри Флинтом и Фредом Виндзором.
А теперь Доусон вспомнил, что и Стейси предупреждала их: основная опасность не обязательно кроется в расистах, которые открыто демонстрируют свой расизм.
– Да где, черт побери, она сама? – спросил Кевин, доставая телефон. Брайант отпил глоток кофе.
– Гудки, а потом голосовая почта, – сообщил Доусон, держа телефон на весу.
Брайант посмотрел на стол констебля. Далеко она уйти не могла. По столу были разбросаны бумаги, а сумка девушки лежала на полу возле ножки стула.
– Буфет? – предположил Кевин, отодвигая свой стул.
Его коллега кивнул.
Доусон вздохнул и вышел из комнаты.
Разговор с Фредом Виндзором отнюдь не сделал ситуацию яснее. То, что криминалисты еще ничего не нашли, значило, что они полностью зависят от любой зацепки, которую сможет откопать Стейси. Почему все эти люди стали жертвами преступлений на почве ненависти? Как их выбирали? Существует ли какая-то связь между жертвами и преступниками?
Брайант хорошо знал, как часто во время расследования больших дел они зависели от того, найдет ли Вуд хоть что-нибудь, что сможет указать им правильное направление.
– Ее там нет, – сказал появившийся на пороге Доусон. – И Шейла не видела ее весь день.
– Попробуй, позвони еще раз, – предложил его напарник, но Кевин уже и так достал свой телефон.
– Опять голосовая почта, – доложил он.
Брайант схватил внутренний телефон и набрал дежурного, а когда ему ответили, включил динамик.
– Привет, Джек, ты сегодня видел констебля Вуд? – спросил он.
– Ты меня за кого держишь? – отозвался его коллега со своим обычным рокочущим акцентом, с которым он разговаривал не только с арестованными, когда их сажали в его камеры.
– Я серьезно, Джек, – не унимался Брайант.
– Вылетела отсюда около часа назад, – ответил его собеседник. – Сколько отсутствовала – не знаю. Не заметил, когда вернулась.
– То есть ты не знаешь наверняка, вернулась она или нет? – Брайант с трудом сглотнул.
– Послушай, приятель…
– Спасибо, Джек, – сказал сержант и повесил трубку.
Вслед за Доусоном он выскочил из комнаты. Детективы бросились вниз по лестнице и выбежали из здания. Кевин повернул направо, его коллега – налево. Оба осматривали территорию на предмет хоть каких-нибудь улик.
Встретились они на задворках здания.
