Пирьо хлопнула в ладоши, и напряженные мышцы строителей расслабились – все взгляды обратились на нее.
– У меня есть для вас новый проект. Значит, текущую работу придется на недельку отложить. Идемте на противоположную сторону участка. Мой план состоит в том, чтобы обеспечить каждого из сотрудников личным велосипедом. Тогда мы сможем ездить по острову и заниматься миссионерством. Мы только выиграем от более тесных контактов с местным населением. Я уже и велосипеды заказала. Завтра утром привезут стройматериалы – будете строить велосипедные навесы. – Пирьо бросила на строителей вопрошающий взгляд. – Что скажете? Согласны?
Она широко улыбнулась, и строители ответили ей улыбками.
Положив руку на живот, Пирьо медленно прошествовала по высокой траве к зданию, где Ширли была обречена на смерть. Она решила ускорить процесс и отравить бунтарку. Поначалу даже думала оглушить ее, а затем перерезать ей вены. Только вот… если по непостижимому стечению обстоятельств тело обнаружат, прежде чем она избавится от него? А вдруг Ширли вообще оставила где-нибудь записку с прямым обвинением, которую Пирьо не сумела отыскать? Вполне возможно. И тут заключалась первая проблема.
Следующая проблема – вес Ширли. Несмотря на то, что погибнет она от голода, тело ее явно останется достаточно тяжелым, и Пирьо придется тащить его за собой на приличное расстояние, чтобы избавиться от груза раз и навсегда. И как же ей осуществить это, в ее-то нынешнем положении? И еще – в какое время заняться устранением трупа, чтобы процесс прошел без свидетелей?
План А заключался в том, чтобы уничтожить Ширли и никоим образом не навлечь на себя подозрения в причастности к ее смерти. Первой мыслью Пирьо было дождаться голодной смерти Ширли, а затем выломать дверь и подложить ключ трупу; тогда все будет выглядеть как самоубийство путем отказа от пищи и воды.
Дело осложнялось тем, что на все это требовалось слишком много времени. Именно поэтому Пирьо снова подошла к «тюрьме» Ширли. Она не собиралась покамест убивать ее, но для начала задумала перекрыть воду.
Насколько помнила Пирьо, главный вентиль располагался позади здания, и его перекрывание повлечет за собой как минимум два положительных эффекта на долгосрочную перспективу. Во-первых, это означает более быструю смерть Ширли. А во-вторых, с такими предпосылками у Пирьо оставалось больше шансов на успех в случае осуществления плана Б. Ибо без воды Ширли не сумеет ослабить или потушить огонь, если вдруг случится пожар… вполне вероятно, пламя и положит конец этой истории. Немного спирта и обыкновенная спичка, когда в Академии никого не будет. Надо просто выбрать правильный момент.
Ни полиция, ни сотрудники или слушатели Академии ни за что не разглядят в случившемся ее след.
Лишь бы сохранить все то, что они создали вместе с Ату.
Глава 44
Вторник, 13 мая 2014 года
– Гордон, что стряслось, скажи на милость? Ты с велосипеда упал, что ли?
Дылда рефлекторно потрогал свое опухшее лицо, на которое было жутко смотреть – на нем была представлена едва ли не вся цветовая палитра. Если б левое веко раздулось еще самую малость, оно просто-напросто лопнуло бы.
– Нет! – Здоровый глаз виновато взглянул на Карла. – Я подрался, – выпалил Гордон без малейшей гордости.
– Неужели? – Мёрк посмотрел на хилые плечи, сутулую спину и впалую грудную клетку молодца. Для одержания победы над этим недоразумением хватило бы одного-единственного удара в грудь. – Как такое могло случиться?
– Началось с того, что мне ответили сдачей на сдачу.
Карл попытался улыбнуться древней шутке. Гордон говорит об этом на полном серьезе?
– В общем, вчера после работы я проходил мимо «Бюенс Бодега» на улице Нильс Брок. Там повсюду были развешаны датские флаги, за столиками сидели несколько наших коллег, наслаждаясь чудесным вечером. Я поинтересовался, не день ли рождения они отмечают.
– Кажется, все было вполне безобидно.
– Да, но только до тех пор, пока они не начали говорить о вас всякие гадости и издеваться над отделом «Q». Они сказали, что вы мерзкий тип и опозорили по телевизору все управление. А еще – что они прекрасно понимают ваше нежелание обсуждать дело о строительном пистолете, поскольку тогда, семь лет назад, вы повели себя как последний трус.
А ведь именно так оно и было.
– И что же ты сделал? – послышалось с порога. Роза стояла у двери, сложив руки на груди. Она вся была какая-то размякшая, из чего логично было предположить – либо она всю ночь метелилась с каким-то парнем, либо приберегла для коллег что-то интересное.
– Ну, тогда я дал нахалу в морду, а что я мог еще сделать? Он ведь последними словами поносил мой отдел и моего начальника.
Какой молодчина!.. Карл посмотрел на Розу. Она тоже улыбалась. Отныне Гордон допущен в суровый мужской мир.
* * *
Роза действительно пришла не с пустыми руками – принесла четыре скетча, выполненные довольно искусной рукой Альберты, как она выразилась.
– Кроме того, я получила список всех работ, которые должны были попасть на школьную выставку, отмененную в связи с гибелью Альберты. Ученики пронумеровали свои творения и дали им названия, Альберте достались номера с двадцать третьего по двадцать шестой.
Карл просмотрел распечатку. В списке было много названий типа «Скалы восточного побережья», «Солнце над Гудйемом», «Туман в Альминдингене».
– Понятно, – сказал Мёрк, прочитав названия работ Альберты. Он догадался, почему Роза, прищурившись, стояла рядом с ним. – На мой взгляд, довольно эротичные названия. – Высказав свое суждение, он представил себе родителей погибшей девушки. Наверняка эти рисунки вызвали у них шок.
– Да и сами работы эротичные, – с этими словами Роза выложила их перед Карлом.
Верхний рисунок под названием «Чувственное прикосновение» очень крупным планом демонстрировал кончик языка, касающийся соска.
– По-видимому, сосок мужской, – заметила Роза, показав на несколько изогнутых волосков, обрамляющих сосок.
– Ага. Не такой уж невинный сюжет для девятнадцатилетней еврейской девушки. – Он взял следующий лист. – Ух, да и второй совсем нельзя назвать невинным. – Это тоже был крупный план; две пары слегка приоткрытых губ, слившиеся в поцелуе, из уголка рта тонкой струйкой стекает слюна. Название гласило: «Капитуляция». – Несомненно, в этот период она испытывала на себе чье-то влияние. – Карл перешел к третьему рисунку. На этот раз изображена была обнаженная женщина в полный рост; она вкрадчиво смотрела на зрителя, в одной руке держа эскизный блокнот, а в другой карандаш. – Уж не Альберта ли это, которая смотрит на свое отражение в зеркале? – предположил Карл.
Фигура была прорисована в мельчайших подробностях, так что у него дух захватило.
– Если б рисунок повесили на выставке, вся женская часть школы подвергла бы Альберту линчеванию, – продолжал он, теперь ясно понимая, почему к девушке было приковано пристальное внимание Кристоффера Дальбю, завхоза и всех остальных.
