Ширли улыбнулась. Не очень-то он обрадовался, когда однажды она напомнила ему об этом его высказывании, приведя в дом третьего парня за неделю…
Женщина взяла пудреницу и прицелилась. Вполне возможно, внутреннее зеркальце разобьется, когда пудреница упадет на пол, но в данный момент Ширли не волновали плохие приметы.
Пудреница угодила в потолок – правда, двумя метрами правее окна. Второй бросок оказался точнее – Ширли промахнулась всего на метр. А вот третий бросок оказался слабее первых двух, и от резких движений у нее заболело плечо.
Всякий раз, когда они с кузиной, будучи детьми, желали позабавиться, они шли к своей старой тетушке, брали ее за предплечье и притворялись, что хотят помочь ей встать с кресла. Дряблая, желеобразная старческая кожа, которую можно было теребить в свое удовольствие, приводила их в неописуемый восторг. Как же весело было им тогда! А теперь Ширли осознала, что в физическом плане недалеко ушла от старушки. По крайней мере, мышц у нее не было и в помине.
Передохнув, она решила допить последнюю воду из туалета. Затем обтерла рукой губы и с угрозой посмотрела на окно.
«Вложи первую половину собственной души в прицел, а вторую – в удар, и тогда все получится» – такова была мантра чуть ли не каждого школьного тренера Ширли по крикету. Поэтому она разделила свою душу на две части и швырнула пудреницу в стекло, вложив в бросок все свое мастерство.
Сверху раздался треск, а значит, Ширли поразила цель. Воодушевленная успехом, она схватила баночку с кремом и проделала все то же самое. Сложно было сказать, что произвело больше шума – оконные осколки или стеклянная баночка, когда все разом рухнуло вниз. Как бы то ни было, в окне теперь зияла дыра, и прямые солнечные лучи гладили лицо Ширли.
Она прикрыла глаза.
– Гор, Гор, возвещенный звездой и взращенный солнцем, окажи мне услугу – покажи ту силу, которой ты наделяешь нас. Позволь следовать по твоему пути, лелеять его и никогда не забывать причину и смысл твоего присутствия, – молилась Ширли.
Затем она закричала как можно громче в последней надежде на то, что голос ее будет услышан сейчас, когда в окне пробито отверстие. Однако спустя десять минут замолчала. Судя по всему, здание было оборудовано настолько хорошей звукоизоляцией, что ее никто не слышал.
По логике, этот факт должен был опечалить ее и вселить в нее страх, но ничего подобного не произошло. Ширли даже рассмеялась. Полное сумасшествие. Если б она знала раньше, какое счастье можно испытать вследствие жажды и голода и насколько легким, сильным и свободным человеком можно стать благодаря лишениям, она постоянно прибегала бы к этому средству.
Ширли опустилась на колени, вновь взяла очки и сфокусировала солнечные лучи в крошечную, но чрезвычайно яркую точку сначала на стене, а затем на скомканных страничках, выдранных из синего блокнота, – и точка эта медленно, но настойчиво темнела.
* * *
Когда Пирьо почти исполнилось шесть лет, выдалось лето, необычайно плодовитое на чернику. Лес прямо-таки ломился от ягоды, и отец неожиданно обнаружил в этом обстоятельстве новый способ заработка. Как известно, черника в лесу бесплатная, и ежедневное умножение этой стопроцентной прибыли путем определенного объема продаж туристам из Тампере сулило огромное количество финских марок за удачный сезон. Отец Пирьо каждый вечер принимался высчитывать, насколько могла бы увеличиться прибыль, если б текущий туристический поток пополнился жителями Турку и шведами, которые то и дело оказываются в их краях. Доход получится просто космический, говорил он, мечтая о приобретении фургона, об открытии собственного супермаркета, и он мечтал и мечтал, – а всю эту высокорентабельную чернику должны были собирать Пирьо с матерью.
В итоге ягоды было набрано много ведер, несмотря на тучи мух, оводов и комаров. Но туристов оказалось недостаточно, и черника стояла и портилась.
– Приготовим из нее шнапс, сок и варенье, – заявил отец, отправляя Пирьо за очередной партией черники одну, ведь мать должна была теперь заниматься варкой варенья.
Вернувшись с ведром, наполненным черникой, она увидела мать, сидевшую на кухне сложа руки на коленях в полном отчаянии. Она не справлялась с переработкой ягоды, да и сахар был не дешев.
– Съешь то, что набрала сегодня, Пирьо, пусть хоть свежая не пропадет, – сказала она дочери, и Пирьо принялась набивать себе рот черникой, пока ее пальцы, горло и рот полностью не окрасились синим ягодным соком.
В результате Пирьо заработала сильнейший запор на несколько ближайших дней, потребовавший медицинской помощи и причинявший жутчайшую боль.
И вот теперь она ощутила некое подобие той самой боли. Болезненные ощущения в районе диафрагмы не поддавались четкой локализации, но причиняли большое беспокойство Пирьо. Если боль не прекратится в течение дня, придется ехать в больницу.
Положив руку на живот, она пыталась оценить, изменился ли характер движений плода. Ей показалось, что нет, хотя в последние пару дней толчки стали менее активными. «Наверное, неудивительно, ведь ему становится все теснее», – подумала она и выглянула в окно. Перед зданием на свободном пятачке земли бригада строителей трудилась с самого обеда над возведением навеса для велосипедов. Строительные материалы прибыли вовремя, в течение недели должны были доставить первые велосипеды.
Любопытно, принесет ли какую-то пользу проект с миссионерством на острове. В отличие от своего отца, Пирьо не была утописткой, но если б удалось набрать в ряды слушателей хотя бы пять десятков местных жителей, можно было бы говорить о настоящем успехе.
С тех пор как она перекрыла воду в здании, где находилась Ширли, прошло четверо суток. И хотя, оказавшись рядом с целью проверки ситуации, она уловила слабое царапание по стене, не было никаких оснований для беспокойства. Через пару дней звуки стихнут, а через неделю Ширли уже наверняка будет мертва.
А она тем временем позаботится о себе, предоставив времени сделать свое дело.
Пирьо встала с кровати и посмотрела на строителей, которые один за другим прервали работу. Настало время общего собрания.
Она удовлетворенно кивнула. Небольшая постройка получилась прекрасным завершающим штрихом в оформлении въезда на территорию Академии с шоссе, прежде чересчур открытому, на ее взгляд. Рядом с навесом высадят шиповник, и тогда не только вид из окна ее комнаты станет приятным и гармоничным, но и шум с шоссе станет потише.
Пирьо стояла и размышляла, как вдруг мимо окна медленно проехала машина с датскими номерами. Водитель внимательно разглядывал здания, но так и не остановился.
Визиты любопытных граждан были не такой уж редкостью, поскольку их учреждение привлекало немало взглядов оригинальной архитектурой, названием, необычным видом своих обитателей, облаченных в белые одежды. И все же взгляд этого мужчины показался ей более пристальным, чем это свойственно дотошным визитерам. Ни возраст, ни образ водителя в целом, ни вид его спутника, сидевшего рядом, не обнаруживали в них туристов. Но кто же это в таком случае?
