– Как-то я опасаюсь этой самой Пирьо, – неожиданно заметил Ассад, когда они остались вдвоем.
– В каком смысле?
– Ей ничего не стоит солгать или навредить кому бы то ни было. Неужели ты сам не почувствовал?
– Возможно, ты ошибаешься.
– Карл, в своей жизни я видел сильных женщин, которые запросто сталкивали лбами целые миры. Имей в виду.
Коллеги встали, когда в комнату вошла женщина, о которой они говорили. Она отложила накидку и оставила манеру стоического спокойствия и величественности, которую демонстрировала на собрании.
Протянув им руку, Пирьо поприветствовала их на шведском языке, от чего брови Ассада подпрыгнули на лоб.
– Разрешите вас поздравить, – осторожно приступил к беседе Карл.
Она поблагодарила его и попросила сесть.
– Чему обязаны честью вашего визита? Нисикту сказала мне, что вы приехали из полиции Копенгагена.
«Ты и без нее это знала, сучка, мы ж не совсем дураки», – подумал Карл. Ничто не могло смягчить его впечатления от встречи с этой женщиной, тем более после того взгляда, который она послала ему из зала.
– Мы приехали побеседовать с Ату.
– О чем же? Ату – очень занятой человек, почти все время он находится в Академии. О чем ему говорить с полицейскими?
– Боюсь, мы будем обсуждать темы для разговоров лично с Ату, если вы не против.
– Как вы, вероятно, заметили, он еще и очень открытый человек, а потому чрезвычайно уязвим. Мы не можем допустить, чтобы кто-то обременял его ненужными проблемами. Это отразится на всей атмосфере Академии.
– А вы тоже проживали в Элене на Борнхольме? – задал Ассад вопрос в лоб. Вопреки предварительным договоренностям.
Она посмотрела на него так, словно он окатил ее водой. Испуганно и раздраженно.
– Послушайте, я понятия не имею, зачем вы приехали. Если вы хотите, чтобы я ответила на какие-то вопросы, предоставьте и мне право задать мои.
Карл развел руками. Что ж, пусть попробует. Все равно кот уже выпрыгнул из мешка.
– Я бы хотела увидеть ваши удостоверения.
Они немедленно продемонстрировали ей документы.
– Что это за расследование, к которому Ату может иметь отношение?
– Несчастный случай на Борнхольме.
– Несчастный случай? – Пирьо скептически посмотрела на Карла. – Несчастные случаи не требуют расследования. В отличие от преступлений. Так что у вас за дело?
– Иногда приходится расследовать несчастный случай, чтобы убедиться, что речь не идет о преступлении. Вот именно этим мы сейчас и занимаемся.
– Сдается мне, что ради какой-нибудь мелочи вы не потащились бы в такую даль. Что за несчастный случай?
Карл почесал подбородок. Странное развитие получала их беседа. Возможно ли, что она действительно ни о чем не знает? То есть он истолковал ее взгляд неверно?
Мёрк попытался оценить настрой Ассада. Коллега тоже выглядел обескураженно.
– Мы расследуем дело о сбитом пешеходе, водитель скрылся с места происшествия. Ату – точнее, Франк Бреннан, как его тогда звали, – был связан с жертвой этого ДТП.
– Связан? Как именно?
В груди у Пирьо пульсировало, настолько она была напряжена. Неужели она рассчитывала, что они этого не заметят?
– Да, нам очень жаль, что приходится сообщать вам об этом именно в тот день, когда он выразил желание разделить с вами свою жизнь, но их отношения с жертвой, пожалуй, можно было бы назвать романтическими.
Кудрявая голова кивнула. Как кот, следящий за мышкой, готовой вот-вот вылезти из норки, Ассад наблюдал за мельчайшими переменами в настроении собеседницы. Карл был уверен, что впоследствии сириец сумеет посекундно воспроизвести ее мимику и жесты.
Мёрк решил прибегнуть к лести:
– Поверьте, мы приехали сюда в… как там у вас на табличке написано? А, Эббабар. Кстати, а что это значит?
Она смерила его ледяным взглядом.
– House of the Rising Sun, Дом Восходящего Солнца, если вам угодно.
Естественно, название вполне претенциозное. Кивнув, Карл продолжал с легкой улыбкой:
– …в Эббабар после довольно длительного периода тщетных поисков Ату. Я должен подчеркнуть, что сам факт заинтересованности в беседе с ним – не более чем часть нашей рутинной работы. У нас имеется немало других путей расследования дела, однако соблазн побывать в столь прекрасном месте был, честно признаюсь, непреодолим.
«И если ты не позволишь нам спокойно сидеть и ожидать Ату, соблазн спихнуть тебя со сторожевого поста окажется таким же непреодолимым», – подумал он про себя. Судя по всему, им представился замечательный шанс быстро провести допрос и арестовать Ату, а у дамы их намерения явно вызывали недовольство. Подобно львице, она защищала своего партнера, так что сначала придется убирать ее с дороги.
– Поймите, в нашей работе заключено очень много аспектов. Можно сказать, что мы, например, являемся экспертами в проведении различий между умышленным утаиванием информации и неполнотой представленной информации. Ибо между этими понятиями вовсе не всегда уместно поставить знак равенства, верно?
Пирьо ухмыльнулась, что совсем не понравилось Карлу. Он чувствовал – она видит его насквозь.
– Так что же мы рассчитываем обнаружить здесь – тайну или недосказанность? – полюбопытствовала собеседница. – В данном случае вы понимаете различие?
– Кажется, да. Но нам нужна дополнительная информация. В связи с чем я хотел бы спросить – не могли бы вы проводить нас в жилище Ату, пока мы его ждем? – вмешался Ассад.
Чего он собирался добиться этой просьбой?
– Нет, естественно, это исключено. Даже у меня нет доступа в его покои без его согласия или просьбы.
– Ну, в общем-то, я так и думал, – заметил Ассад. – А к вам вообще часто заезжают представители шведских властей?
Пирьо нахмурилась.
– Я не совсем поняла, к чему этот странный вопрос, совершенно не относящийся к делу.
– Ясно. Скажу вам вот что – а вдруг Ату скрывает от вас и от властей кое-что, а вы и не подозреваете? Что угодно: уклонение от налогов, насилие в отношении женщин, проживающих в Академии, торговля краденым… Мало ли что может твориться за закрытыми дверями! Пока не проверишь, не узнаешь. Правда?
Взгляд, направленный на них, выражал недоумение относительно сути разговора. При других обстоятельствах человек вспыхнул бы в ответ на необоснованную атаку, проводимую сейчас Ассадом. Причем независимо от того, виновен он или нет. Пирьо же продолжала невозмутимо сидеть за столом, глядя на полицейских так, словно они были ничтожнее кучи собачьего дерьма. Казалось, они были ей глубоко безразличны.
