– Ассад, клянусь, ты разговаривал во сне, – только и успел произнести Карл, как вдруг с улицы послышалось женское завывание.
Мёрк вытянул шею в окно, не вставая с кровати. Судя по всему, женщина стояла у самого входа в гостиницу, потому что он ее не видел.
Ассад переспросил его как-то чересчур флегматично:
– Я говорил во сне? И что же я сказал?
Карл повернулся к своему коллеге и собирался адресовать ему обезоруживающую улыбку, но тот сидел, прислонившись ссутуленной спиной к изголовью кровати, и был исключительно серьезным и бледным, как солдат, который только что донес на своих боевых товарищей.
– Да ничего особенного, Ассад. И вообще было сложно что-то разобрать. Но ты говорил по-датски и был чем-то недоволен. Тебе снились кошмары?
Он нахмурил густые брови и собирался ответить, когда женщина на улице снова заголосила.
– Джон, я знаю, что ты там! – кричала она. – Я тебя застукала, понимаешь? Я застукала тебя вместе с ней!
Карл вскочил с кровати и подбежал к окну, из которого увидел на лестнице перед входом симпатичную женщину средних лет. Она стояла и рычала, как бойцовая собака, почуявшая запах крови. Глаза ее дико вытаращились, кулаки были стиснуты.
Черт возьми, значит, Роза все-таки заманила в свои сети Джона Биркедаля.
Бедный, бедный мужик…
* * *
– Предлагаю сегодня разделиться, – высказался Карл за завтраком, изо всех сил пытаясь активизировать мышцы, поднимающие веки. Как только оба коллеги уйдут, он украдкой прошмыгнет в номер и постарается немного восполнить дефицит сна, явившийся следствием минувшей ночи.
– Я тоже думаю, что так будет лучше, – согласилась Роза, уже при полном черном облачении, как злая королева из «Белоснежки». Ни слова об утренних баталиях, никакого сожаления в связи с ночными похождениями. Сцена, развернувшаяся на площади перед гостиницей между мужем и женой, судя по всему, уже отошла в прошлое в представлении Розы. Она казалась вполне бодрой и удовлетворенной. Интересно, а каково было после всего произошедшего Биркедалю?
– Я отправлюсь в дом Хаберсота и начну паковать материалы, – продолжала Роза. – Еще вчера я договорилась с местной мувинговой фирмой, они приедут за мной через двадцать минут.
Карл одобрительно кивнул. Значит, от нее он скоро избавится.
– А еще я выяснила, что сестра Юны Хаберсот проживает в доме престарелых совсем недалеко отсюда. Может, займешься ею, Ассад? – добавила она. – Поскольку именно ты поспособствовал тому, чтобы Юна наотрез отказалась сообщать нам, что ее муж упоминал о своем расследовании, считаю вполне правомерным назначить тебя ответственным за расспрос ее сестры. Возможно, Юна когда-то ей жаловалась.
Ассад отреагировал на этот выговор абсолютной невозмутимостью. Как ни крути, Роза оставалась Розой, тем более что в данный момент он гораздо больше был озабочен другим: как бы аккуратно насыпать сахар в кофе, чтобы из чашки не пролилось ни капли.
Затем Роза бесстрастно обратилась к Карлу, игнорируя его бледность и молчаливое возмущение тем фактом, что она взяла на себя распределение ролей.
– Кроме того, Карл, на девять тридцать я назначила для тебя визит в Борнхольмскую народную школу. После школы можешь также посетить прежнего директора с супругой, если захочешь, но я, естественно, исхожу из того, что захочешь. Они живут недалеко оттуда.
Как, скажите на милость, ей удалось успеть так много, учитывая еще и тесное общение с Биркедалем?
Тяжко вздохнув, Карл взглянул на часы – пять минут десятого. То есть у него было чуть меньше десяти минут на то, чтобы попытаться возбудить у себя аппетит, поесть, выпить кофе, побриться и вздремнуть, причем в последнем пункте он нуждался больше всего.
– Роза, я думаю, тебе надо позвонить в народную школу и перенести мой визит. Сначала мне нужно сделать еще кое-что.
Она улыбнулась, как будто ждала такого ответа.
– Можно и перенести, но тогда уже на послезавтра, потому что завтра школа закрыта в связи с экскурсией. Однако если ты желаешь провести в гостинице пару лишних ночей, я не против. На другом берегу нас вроде никто не ждет.
Карл кивнул, смирившись с тем, что бесполезно предлагать этой зазнайке перенести визит на более позднее время в рамках текущего дня. В данный момент она символизировала для него одновременно нюрнбергского палача, гвоздь в гробу и камешек в ботинке.
– А когда вы выполните свои задания, думаю, вам стоит приехать ко мне в Листед, чтобы помочь с упаковыванием. Вероятно, ты освободишься первым, Ассад. Тогда возьми такси. Что скажешь?
– Скажу, что я никогда не пробовал такого чудесного кофе, – ответил Ассад, размахивая перед коллегами кофейной чашкой. Карл вынужден был признать свое поражение.
– Ассад, мне кажется, тебе лучше поехать со мной, – выдавил он из себя. – А сестра Юны Хаберсот пусть пока подождет.
Вдруг у Карла зазвонил телефон. Он взглянул на дисплей с враждебностью и благоговением в равных долях.
– Да, мама. Что такое?
Она ненавидела эту фразу. Иногда эта фраза даже была способна полностью парализовать ее, и разговор заканчивался, не начавшись. К сожалению, на этот раз слова Карла не вызвали ни малейшего раздражения – она продолжила говорить как ни в чем не бывало.
– Есть новости от Сэмми из Таиланда. Ну да, он позвонил домой за счет адресата, но бог с ним, главное – то, что он рассказывает, не лезет ни в какие ворота, если хочешь знать мое мнение. Он отправился туда, чтобы уладить все дела, – и что бы ты думал?
Карл откинул голову назад. Слава богу, воспоминания о Сэмми и о причине, по которой ему в данный момент приходилось мотаться по одному из излюбленных мест для отдыха, принадлежащих датской короне, улеглись где-то в той части мозга, которую Карл редко беспокоил.
– Сэмми жутко недоволен, и я прекрасно его понимаю, ибо Ронни уже отправил свое завещание какому-то третьему лицу. Выглядит так, будто он не мог положиться на собственного брата, правда?
Завещание Ронни. Оставалось надеяться, что в данном документе тот ограничился исключительно распределением незаконно нажитого имущества. Но у Мёрка не было стопроцентной уверенности в этом.
Почему всякий раз, как только всплывает имя Ронни, у Карла появляется неприятный привкус во рту?
– Если б Сэмми был моим братом, я предпочел бы уйти жить в приемную семью, – отрезал Карл.
– И-и, Карл, засранец ты этакий… Ты всегда был мастер выдумать какую-нибудь ерундовину. Мы с отцом ни за что не позволили бы тебе так поступить.
* * *
Народная школа располагалась в очень подходящем месте – в окружении полей и лесов, как раз напротив живописного Эккодалена, вероятно, основной достопримечательности Борнхольма, посмотреть на которую стекались толпы школьников со всей Дании в период пребывания в неизменно организуемых в этой местности лагерей. Карл не раз слышал об Эккодалене, однако никогда здесь не бывал, потому что там, где он вырос, было принято ездить не на Борнхольм, а в Копенгаген, и пиком развлекательной программы считалось до рвоты укататься на американских горках в Тиволи.
