– Что-то ветер поднялся, – заметил один из грузчиков, чтобы ловко завязать бесконечную беседу о всякой ерунде. Карл попытался улыбнуться.
– У него походняк, – пояснил Ассад.
На этот раз Карл был не в состоянии исправить коллегу.
– Походняк, ха-ха, – отозвались грузчики, сгребая пятернями фастфуд, представленный в равных долях закаленным растительным маслом и мучнистой жижей. – Видимо, ты имел в виду отходняк, приятель, – рассмеялся один из них и по-дружески хлопнул Ассада по спине с такой силой, словно собирался расколоть гигантский валун.
– Ух, – выдавил из себя сириец, в то время как его южная смуглота, всегда вызывающая зависть, приобрела некие новые нюансы, и не сказать, что привлекательные. Он взглянул на волны, готовый сложить оружие.
– Наверное, ты склонен к морской болезни? – предположил один из верзил. – У меня, слава богу, есть чудодейственное средство против укачивания. – Он вытащил из-за пазухи какую-то бутылочку и налил немного содержимого в пустой стакан. – Только надо осушить одним глотком, иначе не подействует. Оно оказывает магическое влияние на желудок и немедленно приносит облегчение.
Ассад кивнул. Он явно был готов пойти на что угодно, лишь бы избавиться от похода в туалет за рвотными пакетиками.
– Блю-юм! – заорали грузчики, когда Ассад запрокинул голову и вылил себе в горло содержимое стакана.
В следующую секунду бедняга схватился за шею, выпучив глаза сильнее, чем обычно. Его лицо побагровело, словно он задыхался.
– Что, скажите на милость, было в вашей бутылке? – спросила Роза без особого участия, выглянув из-за утренней газеты. – Нитроглицерин?
Громилы хохотали так, что все вокруг сотрясалось, а Ассад тщетно пытался выдавить из себя улыбку.
– Ну что вы, всего лишь восьмидесятипроцентная сливовица, – признался тот, что «угостил» Ассада.
– Вы совсем спятили? – На этот раз Карл выразил глубокое возмущение. Парочка записных дебилов… – Ассад – мусульманин, ему нельзя употреблять спиртное.
Мужчина с бутылкой положил руку сирийцу на плечо.
– Ну, черт возьми, мне вправду жаль, прости, друг. Я даже как-то не подумал об этом.
Ассад протянул ему руку – ибо уже простил.
– Все нормально, Карл, – успокоил он Мёрка, как только обрел способность говорить. Голос его прозвучал удивительно отважно, несмотря на то что ветер усилился и кофейные чашки лихо отплясывали на столе.
– Я ведь не знал, что это такое.
Карл уныло взглянул на волны и внезапно ощутил, что содержимое его желудка взбунтовалось. Еще несколько взглядов за борт, и случится катастрофа.
– Ну, то есть ты в порядке? – осторожно уточнил Карл.
Ассад кивнул, видимо, строя иллюзии по поводу грядущего смягчения симптомов.
Роза бросила на них взгляд поверх газеты.
– Карл, а вот у тебя цвет лица не совсем здоровый, если ты еще не в курсе, – выдала она без какого бы то ни было сострадания.
Ассад с затуманенным взором хлопнул Карла по плечу.
– Это пройдет, ты только погляди на меня. Мне кажется, я потихоньку научусь путешествовать по воде. Может, тебе тоже стоит хлебнуть этой самой сли… что-то там.
Карл в очередной раз сглотнул. Ему стало не по себе от одной только мысли.
– Пойду немного подышу свежим воздухом. – С этими словами он поднялся; Ассад последовал за ним.
Мёрк пару раз рыгнул и едва успел шагнуть на кормовую часть палубы, как изо рта его хлынул мощный поток.
– Благодарю, – простонал Ассад, оценивая глобальные последствия случившегося. – Карл, ты что, не знаешь поговорку – не блюй против ветра?
* * *
Только по прошествии выходных Мёрк смог думать о более серьезной пище, чем кусочек сухого хлебца и крошечный стакан воды. Если б не Мортен, который ежедневно приходил навестить Харди, лежащего в гостиной, он бы, безусловно, совсем загнулся. С тех пор как несколько лет назад Мортен с Микой съехали, веселье посещало этот дом не так уж и часто. Карл иногда скучал даже по своему пасынку Йесперу, но это, слава богу, быстро прошло.
В субботу около полуночи он отправился спать, устав от собственного общества и бытовых хлопот. Глубокий сон творит настоящие чудеса как с телом, так и с душой. Никто не тревожит, желудок больше не беспокоит, и Карл готовился вкусить душевный мир и покой.
В пять утра раздался телефонный звонок, и Мёрк подскочил так, словно звучали пожарная сигнализация и сирена одновременно.
– Проклятие! – с раздражением воскликнул он, увидев время, которое показывали электронные часы. Если только звонили не с сообщением о чьей-либо смерти или хотя бы о введении военного положения, он бросит трубку к чертям собачьим.
– КАРЛ МЁРК! – заорал полицейский в телефон, дабы у звонившего не возникло сомнений в его умонастроении.
– Уф, придурок, заткнись… Что ж ты так орешь?
Голос оказался знакомый. И явно не из тех, что хотелось бы услышать.
– Сэмми, идиот, ты в курсе, сколько времени?
Прошло несколько секунд.
– Дорогая, который час? – тихо обратился к кому-то Сэмми по-английски, явно прикрыв трубку рукой, а затем громко заявил: – Десять часов!
Карл уже закипал. Вот вонючий недоумок…
– А у нас тут пять, чтоб ты знал.
– Карл, черт возьми, ведь именно тебе…
Он рыгнул. Значит, вечеринка либо только что началась, либо только что закончилась.
– Я говорю, ведь именно тебе Ронни адресовал свое дебильное завещание. Думаешь, я не предвидел этого? – В трубке раздался грохот, и вновь Сэмми перешел на английский: – Нет, дорогая, только не сейчас, убери свои ручки, я занят серьезным разговором.
Мёрк посчитал до десяти.
– Если б у меня было на руках это проклятущее завещание, я заткнул бы им твою пасть, чтобы только раз и навсегда покончить с этой хренотой. Спокойной ночи, Сэмми!
Он бросил трубку. Говнюк Сэмми, говнюк Ронни, ублюдское завещание… Ему тошно было думать обо всем этом.
Телефон снова зазвонил.
– И не надо кидать мне в башку телефон, Карл, это я тебе точно говорю. Сейчас ты сам поймешь, тупой сыскарь. Что написал Ронни в своем завещании? Неужели ты и впрямь присвоишь себе все дерьмо?
– Хватит! Ты еще и обзываешься? За это, Сэмми, тебе полагается до пяти суток заключения. Ведь ты оскорбляешь меня далеко не в первый раз, верно?
В трубке прозвучал томный вздох и смех девушки.
– О да, золотце, только погоди пару минут, ладно? Да, Карл, извини, просто шлюшка тут немного… – Сэмми заржал, как конь. – Ох, черт… Ну ты сам знаешь, как это бывает. Карл, я только хотел сказать, что ты славный малый. А с завещанием давай разберемся вместе, договорились? О боже, девочка моя…
