Йеспер не заслужил столь жестокого наказания.
– Мы только что получили сообщение от патрульной службы, – вклинился в диалог коллега из полицейской машины. – Разыскиваемый Харди Хеннингсен обнаружен парой сотрудников в «Драйв ин Био» в Люнге
[17]. Вам надо проехать мимо гравийного карьера и двигаться в направлении главной дороги. Там увидите – ваш приятель сидит в своем кресле на парковочной площади и таращится на белый экран.
Ассада отпустили, но мопед конфисковали. И хотя Карл был потрясен изобретательностью и технической подкованностью своего пасынка в деле тюнинга транспортных средств, расплата за его ухищрения казалась вполне справедливой.
Вдруг один из полицейских дернул Мёрка за плечо.
– Вот, – сказал он, запихивая ему в руку несколько бумажных листов. Карл взглянул на листы – это были штрафные квитанции на имя Ассада. – Мы знаем про дело Харди Хеннингсена, и человек, помогающий в его поисках, не должен расплачиваться за свою работу наказанием. Только не говорите ему сразу, пусть немного попотеет.
Затем полицейский салютовал, приставив к фуражке два пальца, и попрощался.
Они добрались меньше чем за пять минут.
Автокинотеатр без единого автомобиля, особенно под проливным дождем, представлял собой поистине тоскливое зрелище. Это был самый большой в Европе кинотеатр под открытым небом, и коляска с фигуркой Харди казалась неизмеримо крохотной на фоне громадного экрана.
Даже с учетом шерстяного пледа, в который они укутали горемыку, Карл давненько не встречал до такой степени вымокнувшего живого существа.
– Харди, что стряслось? – первое, что Мёрку пришло в голову сказать.
Глаза Харди не сдвинулись ни на миллиметр, но шипение, донесшееся из его рта, заставило Карла замолчать. Поэтому они с Ассадом еще пять минут стояли молча, глядя на беглеца, прежде чем беглец наконец чуть повернул голову и произнес:
– А, вот и вы!
Они транспортировали его домой и как следует растерли, так что его белая, как у личинки, кожа стала медно-красной.
– Харди, что такое произошло? Расскажи нам.
– Я решил заново пережить свою жизнь, насколько мне это доступно.
– Так… Правда, я не совсем понимаю, что ты сейчас имеешь в виду. Но если ты продолжишь в том же духе, твоя задумка быстро придет к логическому завершению.
– Да уж, Харди, больше так не делай, пожалуйста, – согласился Мортен. Подобные тонкие душевные переживания были совсем не свойственны столь массивному существу.
Харди попытался улыбнуться.
– Спасибо вам. Но вы прервали процесс переживания фильма, который мы с Минной смотрели там тридцать лет назад. Я сидел и представлял себе, как держу ее за руку, точно так же, как тогда, понимаете?
– Я понимаю, – отозвался Ассад, более подавленный, чем обычно.
– Ты утверждаешь, что смотрел фильм, которого на самом деле не было, и держал за руку женщину, которой там тоже не было и у которой теперь совсем другая жизнь? Это опасная тенденция, Харди.
Тот несколько раз с силой откинул голову на подголовник инвалидной коляски. Дурная привычка, появившаяся у него с тех пор, как он заново научился сидеть.
– Легко сказать, Карл. А что мне еще делать? Ждать смерти? Мне совершенно нечем заняться. – Он отвел взгляд в сторону. – Когда я валялся на койке, можно было по крайней мере размышлять над твоими делами. А теперь ты мне ничего не рассказываешь…
* * *
Спустя полтора часа после того, как солнце опустилось за тяжелые серые тучи, Карл с Ассадом исправили допущенную оплошность. Включив в гостиной свет, они убедились в том, что рассказ о деле Альберты Гольдшмидт действительно преобразил их приятеля-инвалида. Его тело по-прежнему напоминало соляной столб, возвышающийся над инвалидным креслом, но взгляд стал более осмысленным и выражал готовность Харди забыть об ограниченных возможностях тела.
– То есть Юна Хаберсот, которая теперь носит фамилию Кофоэд, обладает, вероятно, ключом к разгадке имени главного подозреваемого и может предоставить сведения о его приметах, а возможно, не только об этом?
– Вполне может быть. По крайней мере, так считает Роза.
– Да, и я, вообще-то, – добавил Карл.
– Но она не пожелала разговаривать с вами и явно не захочет разговаривать в следующий раз.
– Роза думает, что мы можем угрожать ей, но я думаю, не стоит этого делать.
– И вот вы, более или менее, зашли в тупик. – Харди улыбнулся. – Как там говорится, когда история заходит в тупик? Надо просто приплести единорога, и сказка продолжится. Ну или летающего слона, на худой конец…
Ассад кивнул.
– Там, откуда я родом, говорят: «В безвыходной ситуации оседлай своего верблюда пятым способом».
Карл на мгновение упустил логическую нить. Он как-то не горел желанием услышать ни о первых четырех способах, ни о пятом.
– Кажется, первые четыре – это перед горбами, между горбами, за горбами и на одном из горбов, – вдруг оживился Харди. – Я слышал эту поговорку.
Ассад довольно кивнул.
– А пятый – с ногой в заднице. Тогда животное несется как ошпаренное.
Карл находился где-то в другом месте.
– Ассад, повтори-ка еще раз, что выдала Юна Хаберсот на дороге в Окиркебю.
Сириец принялся листать блокнот.
– Я записал ее слова не сразу, но, кажется, что-то типа: «Я б желала по реке вдаль унестись на коньках, – почти что пропела она, – но снега здесь нет никогда, а есть лишь листва». – Перекосив лицо, он взглянул на Харди. – Верно воспроизведено?
Тот поморщился.
– Я думаю, почти верно, – сказал он. – Мне знаком только автор текста – это Джони Митчелл.
Карл вытаращил глаза.
– Ты знаешь эти строки?!
– Мика, не мог бы ты подойти и помочь мне? – попросил Харди.
Мортен нехотя отпустил своего мускулистого бойфренда. Вся команда была в сборе, и бывшая «мамочка» большого семейства вновь светилась от счастья.
– Харди, как это называется? – спросил Мика.
– Песня называется «Река». Найди ее в списке воспроизведения на «Айподе». Поставь, чтобы все могли слышать.
Карл нашел песню по «Гуглу», пока Мика прокручивал плейлисты с несколькими тысячами композиций.
– Нашел, – возвестил тот. – Джони Митчелл, «Река», семидесятый год.
– Точно, она, – подтвердил Харди. – Начало довольно необычное.
Через несколько секунд послышались первые такты «Джингл беллз» в джазовом стиле. В сильно измененном виде, но это явно был «Джингл беллз».
