Карл сидел, уставившись в пустоту, а органист тем временем сменил тембр и заиграл с новой силой, что немедленно отразилось на настроении плакальщиц.
А как все будет выглядеть, когда в свое время установят на этом месте его собственный гроб? Кто будет плакать над ним? Его индифферентный пасынок Йеспер? Бывшая возлюбленная Мона? Экс-супруга Вигга? Его давно умершие к тому времени родители? Ведь нет же. Или абсолютно безэмоциональный брат со своими многочисленными отпрысками? Вряд ли. Ну, а Харди? Если он еще будет жив и кто-нибудь окажет ему услугу и позаботится о его транспортировке, он ведь обязательно приедет? Может, хотя бы он погрустит о нем в той или иной форме? Мортен – вот тот наверняка. Едва завидев гроб, он тут же завопит и бросится к нему с ревом и красными глазами. С другой стороны, разве не точно так же реагирует Мортен, когда смотрит на «Ю-тьюбе», как щенок терзает котенка? Вообще-то, Мортен не в счет.
Конечно, оставался еще Ассад.
Карл покосился на своего ассистента, усердно пытавшегося попасть в ноты. Тронутый пришедшей ему в голову мыслью, он по инерции положил ладонь на руку напарника и ненавязчиво похлопал его. Да, возможно, из всех пришедших ему на ум у его гроба окажется только Ассад.
Сириец отвлекся от песнопений.
– Карл, ты сидишь и стучишь по моей руке. Хочешь что-то сказать? – прошептал он.
Мёрк почувствовал, как на его щеке появляется морщинка от улыбки. Он и впрямь едва не высказал то, что мог и хотел сказать в настоящий момент.
* * *
В ресторане «Хеделун» Карл произнес свою первую в жизни и пока что единственную торжественную речь. Сразу после конфирмации, с волосами, на укладку которых ушло немало трудов и бриллиантина, он, слегка дрожа и совсем не по-взрослому, обратился к родителям и поблагодарил их за праздник и за подаренный магнитофон. Они заулыбались, мать даже смахнула слезу, как-то так.
И теперь, спустя много лет, в этот хмурый день они сидели в том же самом зале с разложенными на блюдах бутербродами и морем выпивки, делая вид, что не прошла куча времени, а повод для собрания вовсе не такой уж неприятный.
Тело Ронни увезли в крематорий, слава богу, – лишь с той оговоркой, что, когда речь шла о Ронни, живом или мертвом, никто никогда не мог знать, в какой момент грянет гром.
Карл оглядел присутствующих. Кому из них Ронни доверил бросить бомбу? Кто сейчас поднимется со своего места с бумагой в руке и вслух зачитает спекулятивное обвинение Ронни в адрес родственников, оставшихся в живых? В какой миг этот сорвиголова начнет посмеиваться из своего далека, пока одного или нескольких членов семьи, а вероятнее всего, самого Карла, выставят на посмешище?
– Очень симпатичный молодой человек, твой новый коллега, – заметила мать Карла чуть позже, кивая в сторону Ассада, зажатого между тетушкой Аддой и ее подругой столь же древнего возраста. – Ты говоришь, его зовут Ассад. Разве не странно, когда подумаешь о том, что сейчас происходит в Сирии?
Карл покачал головой.
– Насколько я знаю, мам, это весьма распространенное имя на Ближнем Востоке. Но это правда, он неплохой парень, в противном случае мы не проработали бы вместе уже… – Он посчитал на пальцах. – Уже почти семь лет.
Тут же со всех сторон закивали. Семь лет – довольно долгий период времени даже для Вендсюсселя, так что напарник Карла просто обязан был быть прекрасным человеком. Поэтому никто так и не сказал ничего о его происхождении и цвете кожи, хотя интерес к данной теме витал в воздухе. Но таковы уж жители Вендсюсселя. Они никогда не славились молчанием. В следующий момент раздался стук по пивной бутылке, и со своего места поднялся один из дядюшек со стороны матери. Он вовсе не был знаком с Ронни, а пригласили его просто за компанию.
– Семейный адвокат поручил мне зачитать небольшой текст, прикрепленный к завещанию Ронни.
Ну вот, началось. Кто бы сомневался.
Он вскрыл запечатанный конверт.
– Записка довольно короткая, Ронни позаботился о том, чтобы она не сильно отвлекла наше внимание от столь отлично организованного мероприятия. Так давайте же поднимем бокалы и поблагодарим персонал «Хеделуна» за прекрасное обслуживание и пошлем привет Ронни, который в подобных случаях не стеснялся распахнуть кошелек.
Большинство присутствующих вежливо заулыбались и взялись за бокалы, но только не Карл.
– Итак, Ронни пишет: «Дорогие друзья и родственники. Разрешите мне из буддистского храма поблагодарить вас за то, что собрались. Я всегда был не прочь устроить вечеринку, так что – вверх бокалы, ваше здоровье!»
Затем последовала короткая пауза. Чересчур короткая для того, чтобы гости успели выполнить желание Ронни.
– «Как многие из вас, вероятно, знают, я всем сердцем ненавидел своего отца. Каждое произнесенное мною слово в его адрес подтверждало, что окружающим людям было бы гораздо лучше, если б он отправился прямиком в ад».
В этом месте гости заерзали на стульях. В том числе и отец Карла, который сидел и ковырялся вилкой в скатерти, устремив взгляд на чтеца.
– «Всего лишь слова, подумает кто-то. Но мне хотелось бы похвалиться тем, что я позаботился о воплощении этих слов. Да, я убил его, давайте скажем об этом прямо в нашем узком закрытом обществе».
– Прекратите этот бред! – закричал отец Карла, в то время как остальные невнятным ропотом выразили свое недовольство.
– Давайте все-таки послушаем, – раздалось из другого конца зала. Это был Сэмми, брат Ронни, он даже привстал со своего стула. – Я ведь имею право знать, что тут к чему, черт возьми. Все-таки это был и мой отец тоже!
– Ну, тогда я продолжаю, – нервно ответил дядюшка, посмотрев на отца Карла. – Ладно, Гуннар? Раз Сэмми просит.
Взгляды всех присутствующих устремились на отца Карла. Это был фермер, несгибаемый, как воловья кожа, уставший до мозга костей, но по-прежнему непокорный и гордый. Карл увидел, как его старший брат кладет ладонь на сжатый кулак отца, – такой жест он сам никогда не посмел бы себе позволить. Однако двое мужчин на противоположном конце стола были одного поля ягоды – фермер, разводящий норок, и крестьянин, который никогда ни у кого ни о чем не просил и крайне скупо выполнял чужие просьбы. Замечательный альянс.
Карл приготовился к нападению. В следующий миг все развернутся на сто восемьдесят градусов и обратят свои взгляды на него самого. Здесь не нужно обладать особой интуицией. Он просто знал это.
– Позвольте, я все-таки продолжу, – решительно заявил дядюшка. – Ронни пишет дальше: «Я подробно описал в своем завещании, при каких обстоятельствах это произошло, так что не стану утомлять вас повторениями, но от всего сердца хочу поблагодарить моего кузена Карла за то…»
Он знал это. Все взгляды обратились к нему.
– «…что я смог вывести из игры нашего папашу. И потому попрошу всех собравшихся поднять бокалы в честь Карла, о присутствии которого, я уверен, тетя Тове заранее позаботилась. Карл оказал мне огромную услугу».
