– Она мне не нравится, – неожиданно сказал Диксон.
Адам строго посмотрел на мальчика и нахмурился. О чем говорил Диксон? Он ведь никогда не видел мисс Райт.
– Как ты можешь говорить, что она тебе не нравится? Ты же ее совсем не знаешь.
– От нее плохо пахнет.
– Что?.. – Граф опустил ноги на пол с глухим стуком. Он прекрасно помнил исходивший от мисс Райт изумительный аромат. – Уверяю тебя, ты ошибаешься. – Он пристально посмотрел на малыша. – И вообще, какого дьявола?.. Ведь ты… О, так ты ведь имел в виду вовсе не мисс Райт, верно?
Мальчик отрицательно покачал головой. Фараон подошел к нему и обнюхал его колени и ботинки. Как обычно в таких случаях, Диксон стоял неподвижно, не пытаясь погладить пса или заговорить с ним.
– Я говорил про миссис Бернуэлт, – ответил он наконец.
«Ах, гувернантка»! – мысленно воскликнул Адам. Что ж, теперь кое-что прояснилось. И все же… Неужели сказанное Диксоном – правда? Ведь у этой женщины были блестящие рекомендации. В большей части рекомендательных писем наниматели не только восхваляли ее вежливость и практический опыт, но также упоминали о том, что все дети, с которыми она имела дело, очень ее любили.
– Я хочу домой, – с вызовом произнес Диксон, сжав маленькие кулачки.
Адам снова нахмурился и тяжело вздохнул. Ну почему судьба навязала ему этого ребенка? Ведь он понятия не имел, что с ним делать. Сначала он вел жизнь беспечного и дерзкого повесы, затем – жизнь скорбящего мужа и отшельника. То есть ничто из его жизненного опыта не подготовило его к тому, чтобы воспитывать ребенка.
– Теперь здесь твой дом, Диксон, – произнес граф, пристально глядя на своего юного кузена.
– Нет, это ваш дом, – возразил малыш, оставаясь неподвижным, точно один из тех деревянных солдатиков, с которыми он играл.
– И твой тоже, понимаешь? – строго сказал Адам. – Другого дома у тебя нет, так что не стоит больше говорить об этом. Вынужден признать, что ни один из нас не хотел оказаться в таком положении. Но ведь нас никто не спрашивал… Так что с этим ничего не поделаешь. Нам обоим придется приспосабливаться, и мы должны постараться справиться с этим наилучшим образом. А потом, через несколько лет, ты отправишься в Итон. Все понятно?
Не обнаружив никаких интересных запахов на персоне Диксона, Фараон вернулся на свое излюбленное место перед камином. Мальчик же по-прежнему стоял в дверном проеме.
– Ладно, хорошо… – произнес Адам уже более мягким тоном. – Скажи мне, как именно от нее пахнет.
– Пахнет от ее ладоней.
– Но чем именно?
Глаза мальчика широко распахнулись, и он осмотрелся, как будто искал ответ где-то здесь, в этой комнате.
– Может, рыбой? – предположил Адам.
Мальчик отрицательно покачал головой.
– Грибами?
Диксон снова покачал головой.
Граф мысленно выругался и быстро проговорил:
– Уксусом, лавандой, вином, мочой? Черт побери, как же я могу узнать, что ты унюхал? И вообще, я не желаю знать, что ты там почуял. Мне это неинтересно, понял?!
Глаза малыша стали влажными, а нижняя губа задрожала. О черт! Ведь он не собирался на него кричать. Однако же… Проклятие, этот мальчик был способен выводить его из равновесия так же, как мисс Райт, хотя совсем по-другому.
– Ты должен был поговорить со мной, Диксон. Я ведь не умею читать твои мысли, понимаешь? Ну как мне узнать, о чем ты думаешь?
Адам снова вздохнул, затем поднялся с кресла, подошел к камину и, взяв кочергу, поворошил поленья, чтобы лучше разгорелись. В его дурном настроении была виновата мисс Райт, а вовсе не Диксон. Это из-за нее он был раздражен, как старый кузнец, заехавший молотком себе по пальцу.
– Моя мама однажды растирала мне этим грудь, когда я кашлял, – прозвучал в тишине голос Диксона.
Адам резко повернулся к мальчику.
– Какой-то мазью? Может быть, камфорной? У нее очень резкий запах.
Диксон молча пожал плечами, потом вновь заговорил:
– Это у нее на руках. Я чувствую этот запах, когда она застегивает мне пуговицы или указывает на слова в моих учебниках.
У старушки, возможно, болели суставы пальцев, и она пользовалась каким-то растиранием, чтобы уменьшить боль. Если дело в этом, то в чем же ее винить?
Адам решил поговорить с аптекарем и узнать, нет ли у того другого средства, которое смогло бы помочь миссис Бернуэлт, но не было бы таким пахучим. Но что он скажет этой женщине? Неужели предложит использовать другую мазь? Нет, лучше поручить все это дворецкому – пусть он поговорит с миссис Бернуэлт.
– Видишь ли, Диксон, это дело может занять у меня несколько дней, но я обязательно им займусь и посмотрю, что тут можно сделать. Договорились?
Мальчик утвердительно кивнул.
Адам вернул кочергу на подставку и посмотрел в окно. Небо было поразительно голубым – редкое зрелище в холодный апрельский день. Да, день и впрямь был замечательный, и поэтому…
Снова повернувшись к Диксону, Адам сказал:
– Почему бы нам не взять с собой Фараона на прогулку в Гайд-парке? Хочешь пойти туда?
Диксон опять пожал плечами. И вдруг спросил:
– А можно мне взять с собой солдатиков?
Адам сделал вид, что глубоко задумался. После чего ответил:
– Только двух из них. По одному в каждый карман. Справедливо?
Малыш в очередной раз кивнул.
Адам не знал, как заставить Диксона больше говорить и меньше кивать. Возможно, ему придется положиться на учителей в Итоне – пусть они избавят мальчика от этой привычки и научат отвечать по-человечески.
– Что ж, прекрасно. Тогда пойди отыщи миссис Бернуэлт и скажи, чтобы она одела тебя для прогулки и встретилась со мной у парадной двери. – «Возможно, прогулка на свежем воздухе прочистит мне мозги», – мысленно добавил граф.
Возвращение в Лондон прошло совсем не так, как он ожидал. Он приехал с намерением вернуться в высшее общество, а также узнать все возможное о своих новых владениях. Но как этим заниматься, если все его мысли занимала мисс Кэтрин Райт?
Полчаса спустя Адам, Диксон и Фараон вошли в парк и направились в глубь обширной территории. Переход от Мейфэйра к парку оказался весьма утомительным. Псу и его хозяину хотелось идти гораздо быстрее, чем позволяли короткие ножки Диксона, а у Адама не раз возникало желание подхватить малыша на руки.
До приезда в Лондон Фараона никогда не держали на поводке, и пес до сих пор не привык к нему и желал бегать повсюду – там, где ему захочется. Он постоянно дергал и натягивал поводок, пытаясь вырваться, чтобы без помех исследовать все кусты и дорожки.
А с Диксоном было еще сложнее… Ведь Адам знал о маленьких мальчиках только то, что помнил из собственного детства. И он не припоминал, чтобы когда-либо испытывал трудности с речью, что, судя по всему, было у Диксона. Адам помнил, что на прогулках по парку ему больше всего нравилось лакомиться мясным пирогом или сладким печеньем во время кукольного представления. Кроме того, ему нравились выступления жонглеров, подбрасывавших в воздух несколько бутылок одновременно. И еще он любил разглядывать каких-нибудь редких животных, пойманных в дальних краях и посаженных в клетку на показ всякому, у кого найдется монетка, чтобы заплатить за это.
