– Вы снова разговариваете с собакой?
Адам перевел взгляд на Диксона и ответил:
– Да, разговариваю и буду разговаривать. Ты скоро привыкнешь к этому, а однажды, возможно, тоже заговоришь с ним.
– И он вам отвечает?
– Иногда. Но что это с тобой случилось? Сначала ты говорил, что хочешь поехать со мной в приют, а когда мы приехали сюда – отказался выходить из кареты и захотел остаться с Фараоном. А потом вы оба оказались на улице. Что произошло? Что заставило вас обоих покинуть карету? И каким образом пес умудрился убежать от тебя?
Глаза Диксона забегали. Немного помолчав, мальчик проговорил:
– Он скулил и царапал дверь. И я подумал, что ему нужно выйти.
– А… понимаю. – Адам кивнул и тут же добавил: – Но на самом деле он почуял кролика. Ты не держал его крепко и он от тебя убежал, верно?
Диксон потупился и пробормотал:
– Я не собирался его отпускать. Просто он очень сильный…
Адам пожал плечами и похлопал мальчика по плечу.
– Да, так и есть. Не беспокойся, все в порядке. Ты не в силах был остановить такого огромного пса, раз уж он решил убежать. Кроме того… ничего страшного не случилось. Не считая, конечно, испачканного платья мисс Райт. Но я думаю, ее служанка сумеет отчистить его.
Диксон кивнул и произнес:
– Вас не было очень долго.
Неужели долго?.. Ему-то казалось, что он пробыл с Кэтрин всего несколько секунд…
В смущении откашлявшись, граф пробормотал:
– Наше дело заняло больше времени, чем я ожидал. – Он невольно вздохнул, проводив взглядом карету Кэтрин, отъехавшую от коновязи.
И тут Диксон вдруг спросил:
– Вы собираетесь снова отправить меня в приют?
Граф внимательно посмотрел на мальчика. А тот смотрел на него с явным беспокойством.
– Нет, конечно же, нет, Диксон. – Сердце Адама наполнилось нежностью; ему вдруг показалось, что он уже полюбил этого малыша. – Ты ведь знаешь, что я пошел туда лишь для того, чтобы справиться о тех вещах, которые оставила тебе твоя мама. Но почему ты подумал, что я хочу вернуть тебя в приют?
Мальчик не ответил, и Адам вновь заговорил:
– Послушай, я не оставил бы тебя здесь, даже если бы ты сам этого захотел, чего, я надеюсь, не произойдет. Я уже говорил тебе, что мой дом – твой дом. И поверь, так будет всегда.
Адам оглянулся на дверь приюта – и тут его осенило. Снова посмотрев на малыша, он спросил:
– Кто-нибудь обращался с тобой грубо, когда ты жил здесь?
– Только один. Ему нравилось толкать меня.
– Взрослый или мальчик? – допытывался граф.
– Мальчик. Он меня невзлюбил. Он думал, что я не умею говорить.
– Что ж, ты ведь и впрямь не очень-то разговорчив. А как насчет миссис Поттс? Она была добра к тебе и другим детям?
Диксон кивнул.
– Да. И она ставила его в угол всякий раз, когда он толкал меня.
– Вот и хорошо, – кивнул Адам. – А теперь… возьми Фараона и возвращайся в карету. Я вернусь через несколько минут.
– Вы снова туда идете? – спросил малыш.
Адам взглянул на него и увидел испуг в его широко раскрытых глазах.
– Да, но ты не беспокойся. На этот раз причина, по которой я иду туда, не имеет к тебе никакого отношения. И теперь я не задержусь. Вернусь очень скоро, обещаю. Так что не волнуйся. Договорились?
Диксон в очередной раз кивнул.
– А теперь я помогу тебе и Фараону забраться в карету, – продолжал граф. – Но ты не должен его выпускать, что бы ни случилось, ясно?
– Да, ясно, – ответил Диксон и улыбнулся.
Глава 20
Невзрачная вещица, но собственно мне принадлежащая.
У. Шекспир. Как вам это понравится, акт V, сцена 4
Бальный зал Грейт-Холла сверкал в свете сотен свечей. Кэтрин всегда испытывала благоговейный трепет перед этим прославленным зданием с его массивными коринфскими колоннами, расписными потолками и богатым убранством. Множество люстр, канделябров и бра излучали необычайно яркий свет, придававший всему вокруг изумительное золотистое сияние.
И тут повсюду виднелись горшки и вазы с цветами всех расцветок и размеров. Оркестр, находившийся в самом конце зала, играл веселую мелодию, а обширный зал был заполнен дамами в роскошных платьях и прекрасно одетыми джентльменами; и, конечно же, все они кружились, двигаясь в такт музыке.
А в соседней комнате, смежной с залом, располагались длинные столы, уставленные серебряными подносами с такими деликатесами, как охлажденные устрицы, дичь и сливовый десерт. Были тут также и бутылки с шампанским и различными винами.
Кэтрин долго осматривалась, стоя у входа в бальный зал. Многие ее подруги, а также некоторые джентльмены из ее «брачного списка» находились в зале, где приятно проводили время. Был среди них и виконт Радьярд. Кэтрин считала его наиболее приемлемым кандидатом в мужья. Ведь он был титулован и красив. К тому же виконт очень старался угодить ей. И, наверное, он сумеет подарить ей крепких и здоровых детей. Но все-таки… Увы, он не был мужчиной ее мечты, потому что этим мужчиной был граф Грейхок, и именно его объятий и поцелуев жаждала Кэтрин.
Но этому, похоже, не суждено было случиться. Он ясно дал ей понять, что не ищет себе жену, и отказался лишить ее девственности.
Прошло уже два дня с тех пор, как они виделись. Интересно, сколько времени ему потребуется на то, чтобы придумать способ встречаться с ней наедине?
Кэтрин очень надеялась, что увидится с графом этим вечером. И, возможно, он сообщит ей, что у него уже все готово для тайных встреч. Но время шло, вечер подходил к концу, а он так и не появился.
Она сама не понимала, почему бросила перчатки к ногам лорда Грейхока. Возможно, в тот момент ей казалось, что это – совершенно правильный поступок. Она очень рассердилась на него. Причем не столько из-за того, что он отказался лишить ее невинности, – хотя она так откровенно предложила ему себя, – но главным образом из-за того, что он собирался покинуть Лондон.
Даже сейчас при мысли о том, что он уедет и она больше никогда не увидит его, острая боль пронзала ее сердце. Все сложилось бы превосходно в ее жизни уже сейчас, если бы – и это было очень важное «если» – в присутствии лорда Радьярда она испытывала те же самые чувства, которые пробуждал у нее лорд Грейхок. Тогда она с радостью согласилась бы стать женой виконта как можно скорее и завела бы собственную семью. Но эти восхитительные и захватывающие чувства не возникали у нее рядом с лордом Радьярдом, и она знала, что никогда не возникнут. Виконт обладал многими качествами, достойными восхищения, но она совершенно ничего не испытывала при его прикосновениях.
