— Успокойся, — продолжал нашептывать Влад, чувствуя, как вибрируют невидимые нити, опутавшие девушку, — успокойся, мое сердце…
Едва ли мог он сказать почему — от резкого, оглушительного громового удара или от слов, слетевших с его губ, — но только Эльжбета вздрогнула, вскрикнула тихо и жалобно, как кричат дети, просыпаясь от дурного сна. И колдовские нити лопнули, брызнули искрами в разные стороны.
Эльжбета распахнула глаза и… завизжала так, что Влад невольно закрыл ладонями уши, но тотчас опомнился и зажал жене рот.
— Молчи, женушка, — зашипел он так тихо, что, казалось, это дождь за окном стучит по бревнам стен. — Наши гости, верно, спать легли. Не разбудить бы…
Эльжбета вырывалась, вцепившись пальцами в его ладонь, сдавившую ей щеки и губы, но хватка у Влада из Черны была страшная. Элька перестала биться, покорно опустила руки.
— Вот так, дорогая, — довольный скорой победой, проговорил Влад, ослабляя железную хватку. — Покорность украшает жену.
Но Эльжбета тотчас выскользнула из его объятий, отбежала и снова вытянула вперед ладони. Только на этот раз между ее пальцами змеились тонкие ленточки колдовской силы.
— Не подходи! — срывающимся голосом вскрикнула Эльжбета, и искристые змейки от пальцев бросились к предплечьям, сплелись в жгуты. — Не подходи, отповеди не побоюсь — убью. Землей клянусь, убью.
— Ты моя жена! — грозно прорычал Влад, наступая, но Элька взмахнула рукой, и Владислав почувствовал, как резкая боль пронзила его левое плечо, хрустнула кость, лопнула кожа. Пропитывая черный бархат, потекла кровь.
— Не жена я тебе, лгун, и никогда ею не стану! — визжала Элька. Отповедь ударила ее в лицо — девушка пошатнулась, оперлась одной рукой о стену, но другую, все еще опутанную струями магии, упрямо держала перед собой. — Ты околдовал меня, заставил дать обеты, и теперь я всем расскажу, что ты сделал… И я тебе не жена!
Ярость клокотала в груди князя. Парой несложных заклятий он срастил сломанную кость, досадуя, что дрянная девка испачкала кровью его лучшее платье. Странно, как он мог когда-то считать ее красавицей. Бяломястовна была копией своей матери. Красная и опухшая от стекавших по щекам слез, растрепанная, с искаженным злобой лицом, она напоминала гадкую жабу, до поры таившуюся в прекрасном цветке.
— Ложись, дура! — прикрикнул Влад, снимая кафтан, чтобы посмотреть, хорошо ли затягивается рана от удара бестолковой девки. — Теперь ты моя жена. И никто, ни твой отец, ни братец, ни крикливая матушка этого не изменят. Обеты — слова да белая ленточка. Брак — совсем другое, это власть, земля и золото. И твой отец не затем юлил и извивался передо мной, чтобы все это потерять из-за твоих причуд… Много мне задолжал князь Казимеж, а отдашь — ты.
Увидев, как муж снимает одежду, Эльжбета вовсе ополоумела. Расходившийся колдовской вихрь белым искристым облаком окутал ее руку. Пожалуй, разъяренная и напуганная золотница-бяломястовна могла в этот миг соперничать с любым, даже самым сильным словником.
— Уходи! — снова взвизгнула она и поднесла руку к собственному горлу. — Лучше умру, чем буду твоей…
— Значит, вот твое решение, — холодно ответил князь, казалось, больше занятый испорченным кафтаном, чем женой. — Так у меня есть лекарство от твоего безумия.
Он бросил кафтан на постель и вышел. И только дверь, хлопнувшая чуть сильнее обыкновенного, выдала кипевшую в нем злость.
Элька сползла по стене, вытянув перед собой дрожащую руку, по которой все еще пробегали искры.
— Что же делать? — всхлипывая, прошептала она…
Глава 31
— Что делать?
Мысли путались, и только одна пульсировала в висках: «Что делать?»
— Переждали бы вы, — прогудел хозяин постоялого двора, грузный немолодой палочник, с отеческой теплотой глядя на юношу-книжника. — Гроза будет.
— Дай мне лошадь, — упрямо повторил Тадек, а в голове вновь вспыхнуло молнией: «Что же делать?»
— Нету лошадей, — словно ребенку втолковывал палочник. — Да и разве ж можно в такую дорогу пускаться, когда полнеба заволокло.
— Никаких денег не пожалею! — не унимался молодой человек Служанка принесла большое блюдо, доверху наполненное жареными потрошками, щедро посыпанными петрушкой, и запах заставил желудок Тадека сердито заворчать на упрямого хозяина.
— Поешьте, отдохните, — твердил свое дородный хозяин постоялого двора. — Будет день, и лошадки будут.
— Нет у меня дня! — почти выкрикнул Тадеуш. — Есть у тебя лошади, есть! Сколько хочешь заплачу…
Хозяин собрался было снова пуститься в увещевания, но, оглядев богатую одежду гостя, промолчал. Знать, прикидывал в уме, сколько можно взять с парня за коня.
— Десять золотом. Согласен? — поторопил его Тадеуш.
— По рукам, — отозвался хозяин. И Тадеуш потянулся к поясу за кошельком, и тотчас лицо его посерело, а в глазах появился страх, а следом за ним — гнев.
Кошелька не было. Тадек попытался припомнить, где в последний раз расплачивался, и уверился, что в деревеньке, где он оставил мальчика-слугу, кошелек был при нем. Мальчик не вынес утомительной скачки и едва не выпал без чувств из седла, и Тадеушу пришлось бросить его у деревенского старосты, щедро заплатив старику за хлопоты. Был кошелек. Знать, старый мошенник-словник срезал. Заговорил зубы, паскуда, и облапошил. Несчастье сулил, чтоб Землица ему ноги приломала…
Видно, по лицу парня понял хозяин-палочник, что не все ладно. За долгие годы научился он различать, у которого в кошельке звенит золотишко, а у кого ложь, вошь да медный грош.
— Покажи-ка денежки, сынок, — вкрадчиво спросил он, глядя в тревожные глаза Тадека.
— Сейчас, дядюшка, — стараясь казаться веселым, ответил Тадеуш и потянул с плеча суму, однако вместо того, чтобы вытащить из нее кошелек, рванул свою книгу, занес над головой, и белые змейки-молнии тотчас зароились вдоль корешка и обреза.
Но хозяин, привычный к разным посетителям, ничуть не испугался отчаянного книжника.
— Янек, Маньо! — крикнул он, и два дюжих паренька тотчас словно выросли из-под земли, и на концах их посохов заплясали искры.
Тадек опустил книгу и почувствовал, как вина и безысходность железными копиями вцепляются в его душу.
— Прости, добрый человек, — только и смог сказать он, в изнеможении опустился на колени и закрыл лицо руками.
— Ну-ну, — словно и не заметив, что гость едва не напал на него, хозяин ласково похлопал парня по плечу, — иди с миром. А если захочешь остаться на ночь, то мне вполне сгодится твой плащ…
Тадеуш устало стащил с плеч плащ и подал его хозяину. Янек и Маньо испарились точно так же, как появились, исчезла и служанка с дымящимся блюдом. Какой-то лохматый пес подошел и улегся рядом с Тадеком и начал придирчиво обнюхивать его суму.
