Поэтому сладкие и велеречивые слова о семье на фоне почти поголовных разводов, кажутся приторными и неправдоподобными. Жизнь вступает в резкое и непримиримое противоречие с нашей мечтой о семье, которую мы знаем больше по рассказам, чем по пережитому опыту. Мечты и надежды застряли в системе координат уже навсегда ушедшей эпохи, а мы все пытаемся воссоздать их в новых условиях современной реальности. Но сколько ни говори «халва!», во рту слаще не станет.
Горчит наша действительность разочарованиями, обидами, болью. Что же с нами произошло? Мы опять «впереди планеты всей», или мы успешно двигаемся по общей дороге? И да, и нет!
Невозможно отрицать, что за последние 20 лет, то есть на протяжении жизни всего одного поколения, мир изменился до неузнаваемости. Стремительное развитие телекоммуникаций «сделало» нашу планету маленькой, любой уголок Земли стал доступен для связи, объем информации и компактность ее содержания превосходит все мыслимые возможности двадцатилетней давности.
Мир вышел из постиндустриального пространства и далеко шагнул в информационную эпоху. Мы поменяли эпоху, и не заметили! Из гомо сапиенс человек превратился в гомо информатикус, поедающего информацию в колоссальных объемах. Цивилизованный мир получил новую реальность – виртуальную. В виртуальной реальности мы неожиданно для себя стали практически бессмертными. Образ, созданный в сетях, может кардинально отличаться от реального и жить вечно. Количество людей, переселившихся в цифровой мир, настолько велико, что этим начала заниматься психология, психиатрия и медицина. Трудно представить, какие изменения произойдут, когда 3-D принтер станет обычным бытовым предметом. А ведь это не за горами! Изменения можно перечислять и дальше, они только подтвердят общую картину – стремительное изменение пространства жизни человека.
Причем, заметьте, что нас это нисколько не огорчает. Мы с удовольствием осваиваем новые гаджеты и программы. Мы получаем удовольствие от новинок и не кричим: «Верните нам старые телефоны-автоматы! Верните нам бумажные карты! Верните нам стационарные домашние телефоны и заказную междугородную связь!». Но как только дело касается отношений в семье, самого института брака, форм брака и семейных ценностей, то сразу аппелируем к патриархальной традиции и основам общинной жизни.
Мы почему-то уверены, что мир может меняться, сколько ему вздумается, мы будем радостно пользоваться плодами изменений, живя в новой реальности с большим комфортом, чем прежде, но при этом институт семьи должен оставаться незыблемым, выстроенным еще пращурами. Пусть бушует океан новой жизни, извините за высокий стиль, а деревянный плот семьи остается неизменным и непотопляемым в этих волнах. Парадокс? Скорее внутренний конфликт. И он требует разрешения!
Из того, что мы умеем, нам лучше всего удаются глупости! Очень многие люди всю неделю ждут пятницу, весь месяц – праздник, весь год – лето, и всю жизнь – счастья.
Да, с конфликтом старого и нового встретился весь цивилизованный мир, и мы здесь далеко не первые. Нравится это кому-то или нет, но в этом вопросе мы целиком вписаны в общемировые цивилизационные процессы.
Но без особенностей мы, конечно же, не можем. У нас есть свои, домашние «радости», усугубляющие и без того критическую ситуацию с семьей и отношениями между мужчиной и женщиной. Это наследие общинно – патриархального сознания и особенности профсоюзно – партийного обустройства недавнего общества его главной ячейкой – семьей. Причем, заметьте, говорим не о каком-то там далеком и забытом историческом прошлом! Мы говорим об укладе жизни двадцатипятилетней давности! О вчерашнем дне! Общинно – патриархальное общество девятнадцатого века с Царем-Батюшкой во главе сменилось обществом такого же типа, но на новый лад. Профсоюзные, комсомольские и партийные собрания заменили общину, но суть осталась та же. Личная жизнь подвергалась общественному препарированию, и ценности семьи и брака были для всех едины. Добавьте к общей картине период в несколько лет после семнадцатого года, когда упоение победой новых революционных идей привело к отмене семьи как буржуазного пережитка и национализации женщин.
Первыми о браке, как о любовном и товарищеском союзе двух равных членов нового общества заговорили Инесса Арманд и Александра Коллонтай. Именно Коллонтай писала о том, что «современная семья утратила свои традиционные экономические функции, а это означает, что женщина вольна сама избирать себе партнеров в любви. В работе «Новая мораль и рабочий класс», изданной в 1919 году, утверждает, что женщина должна эмансипировать не только экономически, но и психологически, то есть выйти из-под зависимости от мужчины и норм поведения, продиктованных мужской моралью. Равноправие!
Коллонтай, будучи Наркомом государственного призрения, призывала освободиться от эмоциональной привязанности и от идеи превосходства одной личности над другой.
Этот период, к счастью, быстро закончился. Но принудительная эмансипация и «освобождение женщины от семейного рабства» сохранилась на долгие годы. Как говорится, ложки нашлись, но осадок остался.
Признаться кому-либо в любви нужно так, чтобы верить себе еще много-много лет.
Если во всем мире трансформация семьи и семейных ценностей происходила естественным путем через изменения социальной экономической базы общества, то у нас через декларации, нормативные документы и «Кодекс строителя коммунизма».
Я попыталась найти четкие формулировки современных семейных ценностей, Но кроме звонких фраз, заимствованных из советского семейного кодекса, обильно приправленных церковной риторикой, ничего не обнаружила.
Правда, в 2002 году опять-таки в принудительно-добровольном порядке появился новый праздник – праздник любви и верности. Мало кем отмечается, но в календаре значится, медийной рекламой худо-бедно обеспечен. Возможно, среди религиозных людей он отмечается, так же как и другие важные церковные праздники, но я этого, к сожалению, не наблюдала. Он стал государственным больше, чем религиозным.
Праздник был создан в противовес чуждого нашему человеку дню святого Валентина.
А праздник Петра и Февронии – наш, родной, исконно-русский и православный.
Какова же история верных супругов, которая должна лечь в основу нашего представления о супружестве?
Судите сами. По-моему, все очень современно!
Легенду о Петре и Февронии впервые литературно изложил Ермолай Еразм.
Легенда длинная, сюжет вот какой.
Началась эта красивая история любви с обмана и шантажа.
Муромский князь Петр тяжело заболел, весь покрылся струпьями. Нашлась в глухой деревне девушка Феврония, которая пообещала вылечить князя, если тот на ней женится. Князь пообещал жениться, лишь бы избавиться от тяжелой болезни. Девушка вылечила, а князь сбежал. Но пришлось Петру приезжать к Февронии второй раз, потому что к нему вернулась болезнь. Феврония опять повторила условие, что излечит князя только в том случае, если он станет ее законным мужем. На этот раз Петр слово свое сдержал, женился. Стала Февронья княгиней, а болезнь князя отступила. А потом он полюбил свою супругу, уж очень она была умной и справедливой. Да и лечила его неплохо. Больше болезнь его не мучила. Февронья была верна ему и своему слову.
