– Почему вы ко мне так добры?
– Я не добра, просто… – склоняюсь, заглядываю ей в глаза, – я думаю, что тебе следует взять себя в руки и отправиться в «Шелби пинк». Сегодня ты будешь чувствовать себя более уверенной, все получится.
– Я не смогу! – Она трет глаза. – Я уже расстроилась.
На меня накатывает тоска.
– Ну и ладно, тогда посмотри телевизор или встреться с подругой.
По телу собаки пробегает судорога. Трогаю нос – сухой.
– Тоже чувствуешь себя неважно, – тихо говорю я и встаю. – Онни, к сожалению, мне пора идти. Я и так опаздываю. У меня куча дел, в обед придется вести собаку к ветеринару… – Делаю бодрую гримасу. – Удачи тебе!
– Я знаю! – восклицает она.
Я уже у двери.
– Знаешь что?
– Я присмотрю за Говардом! Буду за ним ухаживать. Если хотите, отведу его к ветеринару.
– Нет, правда, не стоит.
Говард лежит в странной позе: голова опущена, ребра ходят ходуном. Перевожу взгляд на Онни. Плакать она перестала.
– Идите на работу! Я о нем позабочусь, – говорит она с готовностью. – Как только ему станет лучше, сразу вернусь в «Шелби пинк». Пожалуйста, позвольте мне за ним присмотреть!
– Он съел что-то не то, – говорю я.
– А если нет? Вдруг дело серьезное? Дайте мне номер ветеринара, я разберусь.
Не знаю, то ли меня беспокоит Говард, то ли мне жаль Онни, однако неожиданно для себя я соглашаюсь.
В школе что-то случилось. Понимаю это сразу. Центральная дверь закрыта, секретарша Мишель разговаривает в вестибюле с каким-то юношей и не улыбается мне, когда я прохожу мимо. Из кухни доносятся приглушенные голоса. Джейн и Пэт застыли у холодильника. Пэт прикрывает рот рукой. Глаза у Джейн красные и припухшие.
– Уже слышала? – спрашивает Джейн при виде меня.
– Нет. А что?
– Сэм.
Мне становится тревожно.
– Что с Сэмом?
Пэт склоняется вперед:
– Он в больнице. Ему здорово не повезло.
– Что с ним случилось?
– На него напали, – отвечает Джейн. – Сильно избили, повредили голову. Он без сознания.
– В больнице Святого Георгия, – добавляет Пэт. – С ним его бывшая жена, она и позвонила вчера Сандре.
– Дело серьезное?
– Да, думаю, что да, – кивает Джейн снова и снова, будто пытаясь себя успокоить. – Мишель звонила утром, он так и не пришел в сознание.
В груди нарастает страшное предчувствие.
– Когда?
– Сразу после того, как он вышел из паба, – говорит Пэт. – Его нашли в парке, по другую сторону моста, рядом с прудом. Уходя, он сказал, что собирается прямо домой, но…
– Он отправился меня провожать, – говорю я. – Шел дождь. У него был зонтик. Я сказала, что обойдусь…
Джейн смотрит на меня во все глаза.
– Расскажи полиции! – восклицает Пэт. – Возможно, ты последняя, кто его видел.
Зак
Июнь 2011
В тот вечер она плавала в бухте, которая образуется только при отливе.
На обратном пути из залива Дэймер мы шли вдоль утеса и столкнулись с Викторией и Мерфи. При мысли о том, что они упомянут «занятия» с Онни, меня охватила паника. Зря беспокоился! Виктория еще в юности считала всех, кроме себя, заурядными, а туристов – бездельниками, поэтому смотрела на Лиззи свысока и ограничилась обменом любезностями.
– Жаль, что вы не смогли прийти к нам на днях, – сказала она.
– Мы неплохо повеселились, – по-свойски добавил Мерфи.
– Приятные ребята, – заметила Лиззи, когда они ушли, и как ни в чем не бывало потащила меня по тропинке к морю.
Внизу было тихо и безветренно, она сбросила одежду и с визгом ринулась в прибрежную пену. К бедрам липли водоросли. Она ушла под воду, как дельфин, и вынырнула, отфыркиваясь. Бледная кожа, копна мокрых волос. Я поразился, до чего же ее внешность проста и все же запала мне в сердце. Если она переспит с другим, я ее убью. И его тоже.
Глава 15
Лиззи
Я наверху, в библиотеке, стою возле бокового окна и смотрю на серый парк и красные крыши Южного Лондона. Прислоняюсь лбом к холодному стеклу. Чувство вины распускает свои щупальца. Я сжимаюсь от страха, к которому примешивается нечто такое, от чего мне хочется биться головой о стекло, прикусив губу, пока из нее не брызнет кровь.
Я выманиваю Зака из подполья, заставляю действовать. Вроде срабатывает, хотя и ценой здоровья Сэма.
В коридоре раздается голос инспектора Морроу.
– Ох уж эти ступеньки! – ворчит она. – Если тут работаешь, то и в спортзал ходить ни к чему.
– Для коленей – смерть, – отвечает Мишель.
Сегодня Морроу в форме: галстук с узором «гусиная лапка», шляпа-котелок с лентой с шахматным рисунком, под подбородком микрофон рации. И только когда школьники встают и выходят из библиотеки, я замечаю рядом с ней высокого и угрюмого мужчину в джинсах и поношенной куртке. Инспектор Периваль, ее шеф. Он прислонился к дальней стене и скрестил руки на груди. Затем входит, кивает мне, но не садится. Подходит к шкафу с беллетристикой от А до К, делает вид, будто разглядывает книги, склонив голову набок и задумчиво подперев подбородок рукой.
Мишель предлагает им чай, кофе или воду, и Морроу, чья новая стрижка убрана в аккуратный хвост с помощью синей матерчатой резинки для волос и нескольких заколок-невидимок, отвечает:
– Хорошо, неси.
Периваль, все еще стоя к ней спиной, молчит, Мишель ждет (забыла, как его зовут, и не знает, как к нему обратиться), затем кривится и стремглав уносится прочь.
Морроу уже приходилось здесь бывать – наутро после того, как вломились ко мне в дом, однако она нерешительно мнется и заводит светскую беседу о виде из окна:
– Это «Кристалл палас»? Вот это да! Здорово похож на Эйфелеву башню.
Сегодня она держится чуть нахальнее, словно пытается показать, что мне не следует бояться присутствия ее шефа. Мы ждем возвращения Мишель, чтобы не отвлекаться потом, мне же хочется поскорее перейти к делу. Зака нужно остановить, пока он не натворил что-нибудь еще. Или прежде, чем что-нибудь натворю я.
Мишель толкает дверь подносом, я складываю книги в стопку, чтобы освободить место на столе.
– Печеньки! – объявляет она.
Морроу садится за стол и берет угощение.
– Ах, невозможно отказаться! – восклицает она.
Периваль тихо закрывает за Мишель дверь, садится с нами, перевернув стул спинкой вперед и положив на нее подбородок. Подобные жесты присущи тому, кто любит контролировать ситуацию или кому настолько скучно, что он готов на все ради хорошей встряски. Нижние швы на его джинсах растрепались, каблуки коричневых кожаных ботинок стерты с одной стороны.
