– Помилуйте, Андрей Павлович, вам-то лучше знать…
– Точно! Геноссе, за мной!
Башня пылала, огонь освещал всё вокруг неверным, трепещущим светом. Но с фронтона башни было светлее, с тыла сохранялась темень, лишь слегка подсвеченная пожаром. Сосновцев рванул вокруг башни, включив фонарь. Штабс-капитану ничего не оставалось, как последовать за другом. Аппарат нашёлся быстро, без управления далеко он не улетел. Стальной каркас не пострадал, даже нигде не погнулся. Ткань тоже выдержала соприкосновение с землёй. В общем, бери и хоть сейчас летай.
– По ветру с ног я на «дельте» не взлечу, скорости не хватит, – горячечно рассуждал Сосновцев. – Добираться до вала – далеко. За это время изверг чёрти куда улетит, ищи его потом. Нет, тут нужно нечто другое… Герр гауптман, а орудия на конной тяге?
– Да. Пушки из гренадерского гарнизона, где им технику взять. На лошадках.
– Вы говорили мне об артиллерийской упряжке – лошадь, передок со снарядным ящиком и само орудие. Так? – Селивёрстов кивнул. – Орудия в деле, а лошади с передками где?
– Обычно их оставляют недалеко от позиции батареи, на случай передислокации.
– Хватайте дельтаплан за тот конец, я за этот – и бежим!
– Андрей Павлович!.. – только и успел воскликнуть Селивёрстов.
Через пять минут спецназовцы, санитары и прочий военный люд, что принимал участие в штурме, наблюдал незабываемую картину. Сосновцев, взобравшись на передок артиллерийской упряжки без орудия, с трудом удерживал над собой дельтаплан. Селивёрстов примостился у него в ногах, выполняя функции кучера. Лошадь топталась на грунтовке, сохранившей ещё кое-где ровные плотные участки.
– Геноссе, только очень прошу – ровнее! – выкрикивал Сосновцев. – Направляй лошадь так, чтобы мы ехали ровнее! Но и скорость, скорость давай! Поехали-и-и!
Селивёрстов стегнул мерина, нелепая колесница тронулась и покатилась по дороге, подскакивая на ухабах. При этом лихого планериста едва не вышибало из импровизированной брички. Андрей тоже чувствовал – вот-вот его затея закончится в кювете, в грязной канаве. Но отставник прихватил его за ногу (второй рукой он настёгивал мерина), и стало чуть легче. А скорость, тем временем, нарастала. До поры Сосновцев держал «дельту» носом несколько книзу, сохраняя отрицательный угол к горизонту. Но когда встречный поток стал подныривать под крыло, дёргать его, нажимать на плоскость – сменил угол атаки на положительный.
Воздух ударил в лицо, создал подъёмную силу, и дельтаплан воспарил. Лишь левый сапог так и остался в руке Селивёрстова. Но Андрей уже был в своей стихии, уже летел, скользил в воздушных струях, перекладывал тело на виражах. Для начала направился к родному Стрелковому валу. Динамики тут были – что надо! Аппарат сразу подскочил до пятисот метров. Но долго кружить в динамическом потоке и на этот раз не входило в планы Сосновского. Он жадно оглядывался – где? где чёртов шар, с оборотнем на борту? Шара нигде не было видно…
Однако аппараты легче воздуха подвластны воле стихии. Только так он может лететь – по ветру! – только так! Сосновцев развернул дельтаплан. Ему в попутном потоке планировать тоже легче, но главное сейчас не поток – сила притяжения. Именно она движет планер. Потому нужны восходящие потоки – динамические или термальные. Ни гор, ни курганов – даже холмов – впереди не предвиделось, гладкая как стол равнина. А вот термальные потоки – термики, – получающиеся из-за разности температур земли и воздуха, могут быть вполне.
Поэтому Сосновцев облетел Платницкий овраг, там поток был отрицательным, и направился к городу. В городе машины, жильё, тепломагистрали, масса прогретых зон. Потоки там сложные: неустойчивые, буйные. Ну да ладно, он справится. Главное лететь вперёд, главное догнать гада!..
Со временем глаза привыкли к темноте. Андрей стал различать, что небо светлее земли, и обсыпано звёздами. Город оставался правее, там горели мириады огней – газовые фонари, окна домов, фары экипажей и автомобилей. Селиверстов зацепил городскую черту краешком, поймал восходящий поток, поднялся примерно до семисот метров и полетел дальше. Ветер дул мимо города. Впереди поблёскивала Клязьма. Вода остывает медленнее поверхностных слоёв почвы, да здесь ещё в неё сбрасывают тёплые сточные воды. Так что, будет термик, обязательно будет!
Вот над Клязьмой он его и настиг. Вернее, вначале заметил светлое пятно шара на фоне более тёмного неба. А потом, воспользовавшись воздушным потоком над рекой, поднялся повыше и переложил центр тяжести кпереди. Дельтаплан послушно перешёл в плавное пике. Никакой ветер теперь тебе не поможет – на пикировании разгоняется любой летательный аппарат. Это азы.
Сосновцев нагонял преступника. Вот он, летит, скользит по воздуху, будто призрак. Да они и есть призраки – оба. Люди чужого времени, далёкие потомки нынешних Постышева, Селивёрстова, Чихова и прочих. Но Андрей хотел им всем помочь, стать в этом мире своим, коль нельзя вернуться домой. Здесь он учил детей, продвигал идею, необходимую русской армии. Здесь впервые по-настоящему полюбил.
А Полухин грабил и убивал, придумав себе отговорку, что вокруг не люди, а тени. Врешь, Юрка, кровь человеческая, она всегда кровь, а убийство – всегда преступление. Вот что сгубило твою душу. И теперь ты бежишь от всего того зла, что сотворил на берегах древней русской реки, в старинном городе Владимире. Только от мерзостей, что совершал с собственными предками, не убежишь…
Андрей аккуратно выравнивал скорости. В кольте не осталось патронов, но сохранился тесак, подаренный поручиком. Вот и цель, рукой подать. На какой-то краткий миг Андрей завис над куполом шара, а потом, отцепив страховку и приведя тело в вертикальное положение, плавно опустился, сел задницей на упругий, эластичный верхний полюс. Ткань чуть прогнулась под тяжестью тела. Снизу что-то кричали – может, Полухин денег сулил, может, грозил страшной карой, – но ветер уносил слова, не позволял различить сказанное.
Преследователь достал тесак и всадил его в оболочку. Появилась маленькая дырочка, газ с шипением начал покидать баллон. Но Андрей нанёс ещё удар, и ещё, и ещё!.. Лёгкое шипение перерастало в громкий свист, и тут оболочка лопнула уродливой косой трещиной. Вырвавший газ ударил в дельтаплан Сосновцева, планер подпрыгнул, в то время как шар, напротив, сдулся, скукожился мятым комком. Стропы перепутались, и странная сидушка – то ли кресло, то ли несостоявшийся трон – камнем полетела в воду.
Но и дельтаплан, переживший уже одно падение, сделанный наскоро из подручных материалов, не выдержал – ткань с громким треском лопнула, и аппарат развалился на две части. Одна половина тут же улетела в сторону, вторая позволила слегка замедлить падение. К счастью, высота была небольшой, через несколько быстрых секунд Сосновцев с плеском упал в холодную воду…
– Андрюха!.. Помоги!.. Тону!..
Крик разнёсся над пустынной рекой резко и тревожно, как пожарная сирена. Голова Полухина то исчезала под водой, то появлялась, и вновь исчезала. Течение было не слишком-то и сильным, но, похоже, ноги главаря опутали стропы тонущего воздушного шара. То, что недавно казалось спасением, превратилось в смертельную ловушку.
